– За то, что ты бросил меня вечером одну на дороге!
– Но я тут же возвратился!
– Правда? – В ее голосе слышалось недоверие. – А где моя работа, Алан?
Понимая, что в подобной борьбе ему никогда не выиграть, Алан сдался:
– Внизу, в шкафу над камином.
Она пошла было к двери, но остановилась, вынула сережку и бросила ее ему.
– Держи. Можешь вернуть ее законной владелице.
Поймав безделушку, Алан с силой швырнул ее в мусорную корзину. Но Дейдри этого не видела: она уже вышла. Он поднялся и стал одеваться, проклиная дурацкую сережку и ломая голову над чем, как ему выбраться из этой неприятной ситуации.
Когда он спустился вниз, Дейдри уже сидела за столиком с витыми ножками. На столе были разложены ее бумаги. Налив себе пива, Алан прислонился к стене. Она взглянула на него и улыбнулась. Эта улыбка озадачила его. Он ожидал увидеть ее обиженной, надутой и холодной. Алан заколебался, не решаясь начинать разговор, но понимал, что объяснения не избежать.
– Я прочитал твои заметки.
Дейдри вся подобралась.
– Ты не имел на это права.
– Я знал, что ты это скажешь.
– Тогда зачем же ты это сделал?
– Потому, что я понял, что программа, которую ты готовишь, может стать для тебя чересчур опасной.
Она повернулась и посмотрела на него в упор. Глаза ее стали строгими.
– Почему же опасной?
– Она может навредить и тебе, и тем женщинам, у которых ты брала интервью.
– Не понимаю, что же тут опасного…
– Подумай, Дейдри, – прервал ее Алан. – Ты имеешь дело с очень известными людьми. За ними реальная сила, именно поэтому они позволяют себе так обращаться с женщинами. Если хотя бы один из них узнает о том, что ты готовишь, – а это обязательно до них дойдет, – они применят все возможные средства, чтобы унять тебя. Они ни перед чем не остановятся, можешь мне поверить.
– Я их не боюсь. – Она подняла подбородок с самым решительным видом. В ее глазах загорелся гневный огонь. Она была так великолепна в этот миг, что у Алана даже защемило сердце.
– Ты еще молода. Твоя карьера только начинается. Любой из них способен сломать твою судьбу в одночасье. Ты уже никогда не сможешь работать ни в одной телевизионной компании. Может произойти и гораздо худшее. Они подстроят тебе аварию, и ты станешь безногой калекой. Или подожгут твою квартиру среди ночи. – Алан решил не жалеть черной краски. Дейдри нервно зевнула, но он продолжал: – Ты задеваешь людей, занимающих очень высокие посты. Им есть что терять. Неужели ты думаешь, будто они позволят тебе им помешать? Ты для них ничтожество, букашка!
Тогда Дейдри процедила сквозь зубы:
– Ты прав. Но я ведь и выбрала именно их потому, что они залетели так высоко. Надо показать обществу, каковы эти типы на самом деле. А ты считаешь, что я должна все бросить? И позволять им и дальше теории, свои грязные делишки?
– Эта грязь может измазать и тебя, Дейдри. Прежде всего, они постараются надавить на твоего босса. Ведь у вас не слишком большая и богатая компания, так ведь? Он уже читал твои записи? Он знает, о чем твоя передача? – Дейдри молча, смотрела в сторону. Тогда Алан продолжил: – Наверняка не читал. Уверен, что, прочитав их, он откажется от этого замысла. Есть, правда, и другие пути…
Она зло прервала его речь.
– Но я-то все равно не собираюсь отказываться от своего замысла. Эти женщины доверили мне отомстить за них!
Алан посмотрел на нее и понял, что Дейдри на грани истерики. Ее руки и губы дрожали, голос срывался. Немного выждав, он все же решился задать вопрос:
– За кого ты хочешь отомстить: за них или все-таки за себя?
Она точно окаменела.
– Что ты имеешь в виду? – пробормотала Дейдри.
– Ты рассказала мне о том, как в колледже тебя пытался изнасиловать преподаватель. Ты и о нем наверняка расскажешь в своей передаче?
– Ну и что из этого?
Шагнув к столику, Алан наклонился к ней. Когда он заговорил, его голос прозвучал резко:
– Постарайся разобраться в причинах, которые тебя толкают на создание этой программы. Нет – так и согласись: мотивы эти сугубо личные – желание отомстить. Получается, Дейдри, что ты используешь беду этих женщин в своих целях.
При этих словах Дейдри резко побледнела. Затем на ее щеках вспыхнули лихорадочные пятна.
– Это неправда, Алан!
