Тревис притянул Брук к себе. Он впился взглядом в ее глаза, полные негодования. Они становились цвета чистого золота, когда она сердилась.
– Милая моя, твое тело никогда не остывало, и я рад, что ты ревнуешь меня. Разве это не значит, что ты меня любишь?
Она притронулась к его твердой мускулистой груди и обняла за шею. Он властно провел руками по ее спине и бедрам, еще ближе прижимая к себе. Но не поцеловал ее, выгнув бровь, он ждал ответа.
– Больше, чем ты можешь подумать, – прошептала Брук.
Это он и хотел услышать.
– Боже, пусть каждое твое слово будет правдой, – сказал он чуть хрипловатым голосом. И жадно прижался к ее губам.
Наконец, удовлетворенный, он на минуту отстранился от нее.
– Боже, как я тосковал без тебя, – прошептал он и снова коснулся ее губ.
Брук ответила поцелуем, и в нем вспыхнуло желание, и нежность, неведомая ему раньше, расцветала в его душе. Он целовал ее долго и страстно, наслаждаясь минутой, которой, как он думал, уже больше никогда не будет.
– Ты понимаешь, что ты делаешь со мной?
– Я… я думаю, немного представляю, – шептала Брук, чувствуя твердое доказательство его страсти, прижимавшееся к ее телу. – Ты нечестно играешь.
– Я говорил тебе это с самой первой нашей встречи.
Глава 20
На бал они уже не вернулись. Брук и Тревис вышли из кабинета. Он подхватил Брук на руки и взбежал вверх по лестнице. Они решили, что слишком долгое время провели в разлуке, и бал был последним местом, где бы они хотели находиться.
– Мы действительно, как нерадивые хозяева, не вернемся на бал, – сказала Брук, прижимаясь к широкой груди мужа.
– Я подумал, что, наверное, предпочтительнее в уединенном месте снять с тебя это милое платьице, а не в бальном зале, – сказал он, распахивая ногой дверь.
Брук смущенно хихикнула.
– Как давно это было, – тихо сказала она, когда он поставил ее на ноги. Она не сделала и двух шагов, как Тревис схватил и снова обнял ее.
– Да, моя дорогая, – вздохнул он с горящими желанием глазами. – С тобой так хорошо, – шептал он, отыскивая губами губы Брук. Его язык проник в ее рот, полностью овладевая им. Оторвавшись от ее губ, он посмотрел в золотистые глаза. – Я думал, что больше никогда не смогу снова обнять тебя.
– А я не была уверена, хотел ли ты моего возвращения, – сказала она, целуя его в подбородок.
– А ты не хотела? – Тревис сжал ее в объятиях так сильно, что она испугалась, что задохнется, но он отпустил ее. Потрясающее наслаждение чувствовать себя в объятиях сильных рук Тревиса согревало ее, как не мог бы согреть ни один огонь. – Этот прошлый месяц, когда я думал, что ты умерла, я провел словно в аду. Не могу сказать, сколько бутылок виски я проглотил.
– Мне так жаль, что ты волновался, но я не могла вернуться домой, пока не вспомнила, где мой дом, – сказала с нежной улыбкой Брук. – Я рада, что в мое отсутствие ты не заменил меня Гесионой. Тревис от души рассмеялся.
– Произошла странная вещь. – Он помолчал, задумавшись. – После тебя, меня не привлекает другая женщина… только ты.
– Я люблю тебя, – сказала Брук.
С тихим стоном Тревис наклонил голову, и его язык, лаская ее, разжигал в ней страсть. Дрожь пробежала по его телу. Желание овладеть ею сводило его с ума.
Он целовал ее шею. Он снова взял Брук на руки и отнес на постель, из которой он собирался не отпускать ее до следующего дня.
Погрузившись в волны страсти, отвечая на его полные нежности поцелуи, Брук знала, что обрела свой рай. Она не сдерживала желаний. Когда она подняла голову, покрывая поцелуями его грудь, то почувствовала, как он вздрогнул, он не ожидал, что она будет целовать все его тело.
В эту ночь она дала волю своей чувственности.
На следующее утро Брук открыла глаза и огляделась. Радость охватила ее, когда она убедилась, что прошлая ночь не была сном. Она по-прежнему была дома, в надежных объятиях Тревиса.
Однако в это утро Брук нездоровилось. В последнюю неделю она время от времени чувствовала себя неважно, но объясняла это беспокойством о своем будущем.
Она не спустилась к завтраку. Вместо этого они с Милли Энн переносили ее вещи в комнату Тревиса, их комнату.
Они почти закончили, когда появился Тревис. Остановившись в дверях, он сказал:
– Сегодня утром я собираюсь съездить на сахароварню. Как я вижу, ты нашла себе занятие.
– Да, – со счастливой улыбкой ответила Брук. – Твоя комната больше никогда не будет такой, как прежде.
– Это я вижу, – сухо заметил Тревис, отходя от двери.
Брук раздвинула шторы.
