никогда не будет ничего подобного. Бич уйдет и унесет с собой ее любовь… И никогда не вернется назад.
«Я никогда не возвращаюсь на одно и то же место».
— Потребуется некоторое время, чтобы найти золото, — сказал как можно более ровным голосом Бич. — У нас есть много более полезных дел, чем наблюдать, как работают Рено и Ева.
— А сколько времени это займет?
Бич ответил не сразу. Его поразил глухой безжизненный голос девушки. Если раньше в нем слышались озорство, надежда, то сейчас он был совершенно лишен эмоций.
— Возможно, несколько дней, — ответил Бич. — Не так-то просто и довольно утомительно иметь дело с подобными стержнями.
— Дней…
Это слово Шеннон не произнесла, а выдохнула, и Бич понял, что она надеялась на несколько недель, возможно, месяцев…
Может быть, на то, что это продлится до первого снега, когда закроются все проходы к ручью Аваланш-Крик.
— В таком случае ты прав, — сказала Шеннон. — Мы не должны тратить время на то, чтобы любоваться ясным небом, или собирать цветы, или играть с Красавчиком, или держаться за руки, или лежать рядом ночью и притворяться, что завтра никогда не придет…
— Шеннон…
— Нет-нет, — не позволила Бичу прервать себя Шеннон, — помолчи… Ты прав. Нам пора отправляться…
— Проклятие! Ты все таким образом поворачиваешь, словно я прямо сейчас хочу проститься с тобой! Это не так!
— Может, так будет даже лучше.
— Ты хочешь этого? Хочешь, чтобы я ушел прямо сейчас?
— Чего я хочу? — Шеннон принужденно засмеялась. — Какое это может иметь значение, чего я хочу?
Внезапно из ее глаз брызнули слезы.
— Шеннон, — шепотом проговорил Бич. — Он дотронулся до ее щеки. — Сладкая девочка, не плачь…
Шеннон отшатнулась от Бича так резко, что едва не упала.
— Не трогай меня! — крикнула она.
— Но я…
— Если ты станешь меня трогать, — перебила его Шеннон, — я и в самом деле заплачу, и от этого нам обоим станет тяжелее.
Он наклонился и поцеловал ресницы, сквозь которые уже поблескивали слезинки.
— Давай, поплачь, сладкая девочка… Поплачь как следует, от всей души… Ради нас обоих.
Трепет пробежал по телу Шеннон. Она находилась в объятиях мужчины, который жалел ее, защищал ее, хотел ее. Но… любил только солнечные восходы, которых еще не видел.
Взглянув в глаза Бича, Шеннон увидела отраженную в них свою собственную боль и страдание.
«Поплачь как следует, от всей души… Ради нас обоих».
Напряжение, сковывающее тело Шеннон, внезапно спало. Она уткнулась в шею Бича и горько, не сдерживая себя, разрыдалась.
Закрыв глаза и сцепив зубы, Бич прижимал к сердцу Шеннон и тихонько баюкал ее, чтобы хоть капельку облегчить те муки и страдания, которые он, сам того не желая, причинил девушке.
«Странник и бродяга».
Несколькими минутами позже он отнес Шеннон к лошади, потому что боялся выпустить ее из объятий. Они ехали вдвоем в одном седле, сопровождаемые длинноногим мулом, вьючной лошадью и бегущим рядом Красавчиком.
Где-то на полпути слезы у Шеннон мало-помалу высохли. Но и после этого Бич не выпустил ее из объятий. Он продолжал прижимать Шеннон к груди, словно боясь, что кто-то ее отнимет.
Когда они добрались до хижины, Бич внес ее внутрь и положил на кровать. Несмотря на жаркий день, в хижине было прохладно, потому что несколько суток не топилась печь. Он накрыл девушку теплым одеялом и натянул его до подбородка.
— Я вернусь, как только расседлаю лошадей, — пообещал он.
Шеннон не стала возражать, она лишь кивнула. Кажется, она еще никогда не чувствовала себя такой усталой и озябшей. Даже тогда, когда пыталась освободить Красавчика из ловушки в ледяной воде.
Когда через несколько минут Бич вернулся, он обнаружил, что Шеннон задумчиво смотрит на полыхающее закатными красками небо, видневшееся сквозь щели в плохо подогнанных ставнях. На глаза ее падал узкий золотистый сноп света, меняя их цвет на какой-то совершенно экзотический, светло-лиловый. Таких глаз Бичу не доводилось видеть за многие годы своих странствий.
Шеннон обернулась и посмотрела на Бича. В ее необыкновенных глазах светилась такая печаль, что у Бича сжалось сердце.
— Сладкая девочка, — проговорил он, опускаясь на колени перед ее кроватью. — Боже, как бы я хотел быть совсем другим человеком.
— А я не хочу. — Шеннон тронула дрогнувшими пальцами пшеничного цвета волосы. — Другого человека я бы не полюбила.
— Я останусь…
На мгновение радость блеснула в глазах Шеннон. Но когда Бич поднял веки, она увидела металлический блеск в его глазах. Это был взгляд затравленного охотниками волка.
— Из этого ничего не выйдет. — Шеннон улыбнулась побледневшими губами. — Но за предложение спасибо.
— Я постараюсь, чтобы вышло.
— Как? — усомнилась она. — Перестанешь играть на флейте и петь о солнечных рассветах, которых не видел? Не станешь смотреть на закатные облака, которые плывут в дальние страны, где другие языки, другая жизнь? Или, может, запретишь себе тосковать по тому, что не имеет даже названия?
Бич затаил дыхание. Он никогда не предполагал, что Шеннон так хорошо понимала его душу. Пожалуй, лучше, чем он сам свою.
— Я хочу тебя, — заявил Бич.
— Я знаю, — кивнула Шеннон. — Тем не менее рано или поздно ты уедешь. Простое желание не может пересилить твою тоску по новым солнечным восходам. Это может сделать только любовь.
Бич закрыл глаза:
— Я вернусь к тебе, сладкая девочка.
— Не надо, — шепотом сказала Шеннон, разглаживая суровые складки на лице Бича. — Твоя боль после возвращения станет еще нестерпимее… Будет плохо нам обоим…
— Шеннон, прости меня…
Его голос пресекся, серые глаза влажно заблестели.
— Все нормально, вечный странник, — успокоила его она. — Все нормально…
И стала целовать его веки, щеки, уголки рта.
— Я не должен был касаться тебя, — прошептал Бич, чувствуя, что дрожит.
— Ты никогда мне не врал, — целуя его, возразила Шеннон, — и предупреждал, что ты бродяга и странник. Вначале я этого не понимала… Затем не верила. А сейчас и понимаю, и верю.
— Я так корю себя за то, что я лишил тебя невинности. Порядочный человек не должен так поступать! — сокрушенно проговорил Бич.
— Я хотела тебя. Ты был добр и деликатен тогда, когда другие мужчины становятся агрессивными и грубыми. Не могу представить себе более порядочного мужчину, который научил бы меня страсти.
— Я не хочу, чтобы ты любила меня, — проглотив комок в горле, заявил Бич. — Я не хочу причинять тебе боль.
Шеннон невесело улыбнулась:
