— Уходим, — вздохнул Норт. — Похоже, мы проиграли. — Он с досадой посмотрел на лежащую на полу отрубленную руку — топор исчез, вернувшись в Блуждающий Храм. — Проиграли. Проиграли. Проиграли…
Они пошли к выходу. На полпути, однако, Акут-Аргала дернули за рукав. Гоблин обернулся и обнаружил маленького дзай.
— Чего тебе? — устало поинтересовался он.
— У вас в кармане моя заколка для волос, — с достоинством сказал дипломат.
— И еще у меня к вам дело…
Глава 21
Освобожденные в ходе катаклизма из тюрьмы Верховного, рабы рассеялись по близлежащим рощицам, и гоблинам пришлось повозиться, прежде чем они нашли того, кто был им нужен. Если бы не способность неведомо как нашедших хозяев фаланг идти по следу, они бы, пожалуй, остались ни с чем. След фаланги взяли, ощупав усиками тряпку — лоскут принадлежавшей Инмару рубашки, украденный дзай. Наконец через три часа поисков добычу бросили к ногам Вайлы.
Вайлу было не узнать. По дороге из камеры наружу гоблины собирали с погибших орков все, что только могли, — золото, парчу, драгоценности. Маленький дзай сверкал словно самоцвет. Гоблины же держались подобострастно и называли его не иначе как Верховным Орком.
— Вайла! — воскликнул Инмар радостно при виде своего знакомого — он полагал, что за время совместного заточения они стали друзьями. Держащие его под руки гоблины ткнули беднягу носом в песок у самых носков шитых жемчугом сапог дзай. Сапоги были велики, но вряд ли несчастный принц был в состоянии это заметить.
— Вайла? — с насмешкой переспросил Вайла. — Да… Так звали мою собаку… Я ее очень не любил — много лаяла. Зато мясо оказалось вкусным.
— Я не понимаю… — жалобно произнес Инмар.
— Чего же тут не понимать? — удивился дзай. — Я — Укирига, Верховный Орк. Я правлю половиной Черных Сил на этом Континенте. Стал бы ты со мной разговаривать? Вряд ли. В наших летописях говорится, что летающие люди скорее откусят себе язык, чем выдадут военную тайну врагу…
Машинально маленький дипломат отметил смену выражений на лице глядящего на него снизу вверх пленника. Похоже было, что ЭТОТ не стал бы откусывать себе язык, пойди разговор всерьез.
— Поэтому я и разыграл этот маленький спектакль. Военные учения, только и всего! — Вайла расхохотался. Гоблины оскалились в подобострастных улыбках, которые пропали без следа, стоило их маленькому господину грозно цыкнуть. И Инмар поверил.
— Но зачем? — пролепетал он.
— В наших летописях — эти летописцы такие вруны! — рассказывается о могуществе летающего народа. Даже на драконах мы старались держаться от вас подальше. Теперь же… после того, как ты рассказал мне о том, как устроена ваша оборона… — Последовал новый взрыв оскорбительного смеха.
— Ты правда решил, что перед тобой ребенок? Мне триста лет!
— Я…
— Священная Песня Орков запрещает нам выходить в поход до полной луны. Три дня — тебе осталось три дня, тебе и твоим небожителям! Потом я подниму в небо всех драконов по эту сторону гор! Летающая крепость! Какой государь не мечтает о такой игрушке? Кто правит небом, тот правит миром!!!
— Пожалуйста. — В голосе Инмара звучал ужас. — Мы вам не угрожаем. Мы — мирный народ…
— Мирному народу место в прошлом, — высокомерно отозвался Вайла. — Однако в одном ты прав — не пристало оркам штурмовать крепость, которая не готова к бою. Потому я и велел разыскать тебя, полукровка. Акут-Аргал!
— Слушаюсь, Верховный!
— Доставишь этого труса к его… ах да, планеру! Ты слышишь, Инмар? Я хочу, чтобы ты передал своему народу — в ночь полной луны — пусть будут готовы. Это моя милость — дать им шанс умереть с честью. Ступайте! — Дзай махнул рукой, украшенной двумя десятками перстней, и три гоблина потащили безутешного принца к фалангам.
— Ты уверен, что он успеет? — поинтересовался Акут-Аргал, когда фаланги скрылись из виду.
— Почти, — отозвался дзай, стаскивая с руки кольца. — Летающий остров недалеко, я специально его расспросил.
— А почему было не сказать ему правду?
— Правда — это знание, которое не следует выпускать из-под контроля, — возразил дзай с такими взрослыми интонациями, что гоблин не выдержал — расхохотался.
— Я даже Учителям не собираюсь об этом рассказывать, — серьезно сказал мальчишка. — Впрочем, любой дзай на моем месте… — Он вздохнул. — Жалко, не прославлюсь…
— Не грусти, малыш. — Подошедший Ули-Ар хлопнул дзай по плечу, едва не сбив его с ног. — У нас найдется, чем тебя отблагодарить… Пятьсот лет назад мы зарыли под Аталетой уйму золота…
Удивленный Вайла вертел головой, глядя на хохочущих гоблинов и пытаясь понять, что же их так развеселило.
Они собрались на другом берегу реки — Джейн, Роджер, Илиси, Локар — все еще бледный, как тень, после соприкосновения с Топором Нуур, Лаа и, разумеется, Норт. Часом позже их разыскала Жанна, и с ее помощью Норт нашел сначала Тиал, а затем Уну. Тимманка была зла на весь свет, и ее первым вопросом было, может ли всемогущий программист починить ее ногу, чтобы она могла принять участие в битве. Узнав, что битва уже проиграна, она заплакала. Норт с Роджером немедленно принялись ее утешать и получили в награду за труды по набору эпитетов, на изысканном тимманском. Роджер обиделся, Норт же, который лично создавал тимманский язык, похоже, был польщен.
Тиал была без сознания, магическая ловушка, в которую она угодила, выкачала из нее слишком много сил. Однако осмотревшая ее Жанна заявила, что эльфийка поправится, и ей поверили — авторитет маленькой колдуньи среди ее друзей был необычайно высок.
Сложнее обстояло дело с Кирком. Джейн сменила уже третью повязку на обрубке руки, но кровотечение и не думало останавливаться. Норт попытался помочь, но через какое-то время сдался и просто погрузил гнома в сон, больше похожий на оцепенение. По его словам, раны, нанесенные оружием Назгулов, были задуманы как неизлечимые с самого начала.
Они провели в роще четверо суток, не разводя огня и почти не разговаривая. Наутро пятого — последнего — дня Норт сидел на камне, глядя вниз, где у реки беседовали Нуур и Лаа, и, похоже, грядущий конец света не волновал Великого Программиста. Локар подошел и сел рядом.
— Ты создал хороший мир, Артур, — сказал он, наблюдая, как медленно поднимается над горами солнце.
— Злой, — возразил тот. — Я делал игрушку, Локар, или как там тебя.
— Зови меня Локаром, я привык. Что с того, что злой? Он все равно прекрасен.
— Злой, — упрямо повторил Норт. — Я сделал злую игрушку, понимаешь? Что это говорит обо мне, о том, каков я есть, если моя любимая игрушка — злая? Я сам создал эти легенды, Священную Песню, гоблинских богов, Топор этот кошмарный. Ты знаешь, что с этим топором можно уцелеть в эпицентре ядерного взрыва? Что им можно погасить звезду? Зачем я такое придумывал?
— Чтобы развлечь детей, — сухо усмехнулся эльф. — Не терзай себя. Ты создал настоящий мир. Нельзя создать настоящий мир и быть плохим.
— Можно, — вздохнул его собеседник.
— Может быть, повторить попытку? — поинтересовался подошедший Роджер.
— Все орки стоят с оружием наголо вокруг своей драгоценной Королевы, — возразил Норт. — Уже поздно пытаться. Надо было раньше, когда они не ожидали…
— Нуур мог бы…
— Замок построен на месте Обелиска Добра, — усмехнулся Норт. — Когда-то это казалось мне
