труда заехать. Обещали ей место в какойто фирме, копировальщицей на этот… как его… ну, на чем бумаги размножают.
— На ксерокс, что ли?
— Во-во! На ксерокс! Я это слово никак не могу запомнить.
— Какая же это копировальщица? Копировальщица — это на заводе, кажется, чертежница такая, какая копии делает… Хотя я тоже точно не знаю.
— Ну ладно, сама разберется, ты проходи, Паша, проходи! — Вера Ивановна засуетилась возле зятя. — Давай поговорим, пока Люды нет.
— Костик что делает?
— Да он спит. Проснулся нынче рано, поел, поиграл, а потом говорит мне: «Бабуска, я байбай…» Ну, я его снова положила.
— Я ему вот гостинцев принес. — Койот стал выкладывать шоколадку и апельсины.
— Спасибо тебе, Пашенька, спасибо! — Теща слезящимися глазами смотрела на него. Села потом напротив, у кухонного стола, сжала на груди руки. Паша! Вернись домой, как сына тебя прошу! Ну что вам не хватает? Умру я скоро, здоровья совсем не стало… Живите с Людой, квартиру вам оставлю, у меня же больше никого нет. Все, что нажила. Денег у меня никаких, кроме пенсии, ты уж извини, да и ту нерегулярно получаю. Но не в деньгах счастье, Паша! У вас семья, ребенок, квартира. У других и такого нету. А Костика лечить надо, растить. Нельзя родное дитя бросать, Паша! Он — плоть твоя, кровинушка. Как можно?!
— Да я что, Вера Ивановна, — Койот прятал глаза. — Это все Людмила, дочка ваша. День и ночь ведь пилила, деньги требовала. Помешалась на них. А где я их возьму? Зарабатывал как умел…
— Ну… я поговорю с ней еще. Я понимаю: и тебе трудно, и всем сейчас нелегко. Я ей уж сто раз говорила. И тебя всегда защищала, ты уж поверь на слово. Люду я знаю, она девка с норовом. Но и ты не уступишь, вот и нашла коса на камень. А плохо всем… Не надо вам расходиться, сынок! Помиритесь, очень прошу!.. А с работой как-нибудь, может, и устроится. На биржу вот походишь, поищешь местечко. Другие же работают, устраиваются как-то.
— Да я сейчас работаю, Вера Ивановна. С отцом, в магазине. Не каждый день, но иногда шабашки хорошие сшибаем. Вот, видите, гостинец Костику принес.
— Молодец, Паша, правильно. Я знаю, у тебя добрая душа… А Костик у нас подрос, поглядика, папа! — Вера Ивановна поднялась, увлекла зятя за собой, в свою комнату, где на диване раскинувшись спал действительно заметно подросший малыш. — Скоро в школу.
— А что это он здесь?
— Да пусть. Лежал-лежал, играла я с ним, а потом и заснул. Видишь, у него и руки стали получше, пальчики выпрямились, говорить хорошо начинает… Лапушка моя! — нежно проговорила Вера Ивановна и поправила под головой ребенка подушку.
Попросила:
— Паша, ты бы кроватку ему поправил, а? Гляди, качается вся, я уже и бояться стала его сюда класть — вдруг развалится под ребенком. А что мы с Людой сделаем?
— Ладно, поправлю.
Вера Ивановна озарилась счастливой улыбкой.
— Ну и умница. Ты есть хочешь? Я оладьи утром пекла.
— Нет, спасибо, ел только что. Потом, может быть.
— Ну хорошо. Паша, ты посиди дома, а я пока в поликлинику схожу, ладно? Укол, наверное, надо сделать… Таблетки не помогают.
— Давайте я «скорую» вызову.
— Не надо, не надо, я ведь ходячая! — Вера Ивановна замахала руками. По свежему воздуху пройдусь, погуляю. А ты побудь с сыночком, побудь. Проснется — дай ему каши, я рисовую сварила, она на плите. А молоко подогрей немного, ладно?
Теща быстренько собралась, ушла, а Койот подошел к кроватке сына, покачал ее туда-сюда.
Кроватка действительно готова была развалиться. Конечно, купили ее в комиссионке, она и тогда вся шаталась, а теперь уже столько лет прошло, Костик вырос в ней, в весе прибавил.
Койот взялся за отвертку и гаечные ключи, подтянул винты. Тут, конечно, надо бы вот эту планку заменить, фанерное дно еле держится…
Сняв фанерку, Койот вдруг увидел, что в кроватке сына можно устроить великолепный тайник. Дно было двойным, рама обшита с двух сторон, верхняя фанерка была плохо закреплена, болталась на двух винтах и нижняя. А это же основа всей кроватки. Если все это хорошенько стянуть…
Кому придет в голову, что в детской кроватке спрятан «Макаров»?
Он заново осмотрел кроватку. Да, тайник тут получался великолепный! Фанера — надежная, толстая, лежит в пазах плотно, без отвертки или ножа ее не выковырнуть. А закручивать винт сверху нет смысла — фанера должна быстро и легко сниматься.
Койот принес из прихожей свой пакет с «Макаровым» (сунул его в сапог Людмилы, спрятал от тещи), еще разок полюбовался его вороненой сталью, пощелкал спуском. Потом вставил обойму, передернул затвор. Все. Пусть лежит. Так вот в пакете, завернутый. Ствол может понадобиться в любой момент, и его надо будет быстро извлечь из кроватки. Не будешь ведь возиться тут с отверткой — приподнял фанеру вместе с матрасиком и… бери.
— А.
Койот потренировался — удобно ли? На «операцию» уходило секунд двадцать. Надо только иметь с собой ножик или ту же отвертку. И чтобы в комнате в этот момент никого не было, чтоб никто не помешал. Иначе второй раз тайником уже не воспользуешься.
Да, ему сейчас никто не мешал. Он думал, что его и не видел никто. Но из соседней комнаты, из бабушкиной спальни, в щелку чуть-чуть приоткрытой двери за отцом внимательно следил давно уже проснувшийся Костик.
Он все запомнил, этот сообразительный, хотя и не совсем здоровый малыш. И понял также, что папе сейчас не надо мешать…
…Несколько дней Койот пробыл в доме тещи, помирился с Людмилой, а потом, когда она снова распаковалась, ушел, вернулся к отцу, к Марине…
Глава 16
КАК СТАНОВЯТСЯ ПОСЛУШНЫМИ
Кашалот вырезал из местной газеты снимок фоторобота, долго его рассматривал, а потом аккуратно вложил в записную книжку — пригодится. Интуиция подсказывала ему, что рано или поздно пути их с этим убийцей-одиночкой, который так неудачно «наехал» на инкассаторов, пересекутся. Парень — явно дилетант, возомнивший о себе Бог знает что: взять инкассаторов внаглую, одному… Кажется, это еще никому не удавалось.
Газетный снимок Кашалот показал и ближайшим своим сподвижникам, Мосолу и Колорадскому Жуку: мол, покажется если на горизонте кто-то похожий, тут же мне дайте знать.
Прошло месяца полтора, в Придонске стоял ноябрь, с ним явились слякоть, холод, и то снег с дождем, то зимние уже морозцы. Борис Григория вел в тот вечер обычный прием граждан, разбирал склоку между двумя ларечниками: те не поделили три метра пространства между своими торговыми точками, дело дошло до рукопашной. Пришлось вмешиваться «власти», каждый из коммерсантов получил ровно по полтора метра пространства и по «лимону» штрафа.
В кабинет заглянул Колорадский Жук, по лицу его было видно, что у него какое-то важное и срочное дело. Кашалот жестом поманил его к столу, знаком велел сесть.
— Ну? — спросил занято. — Чего?
— Шеф, там этот… Ну, что вы нам фотку показывали. Похож очень.
— Где? — Кашалот сразу же встал.
— Да у Маринки сидит, в киоске. Я пивка заехал попить, глянул на него и сразу же сюда.
