Марина опустила голову, теребила поясок на куртке.
— Но вы же сами сказали, что добровольная сдача… и вообще… помощь следствию… Я согласна. У меня маленькая дочка, ее растить надо.
Мельников заглянул Марине в самые зрачки.
— Что ж, начнем с ваших письменных признаний. Садитесь к своему прилавку, вот бумага, ручка, пишите: кто вас снабжает этими пакетиками, кого вы ими снабжали. Как давно занимаетесь этим «бизнесом»?
— Я многих ребят… ну, тех, кто покупал опий, в лицо только знаю, по кличкам или просто по именам: Сергей, беленький такой, кудрявый; Андрюха-толстый, он где-то на правом берегу живет; Санек Клепаный…
— Клепаный? — переспросил Мельников.
— Ну да, это у него кликуха такая, он всегда в куртке на заклепках ходит, и осенью, и зимой.
— Понятно. Пишите все, что можете сообщить о своей клиентуре, Безуглова. И о поставщике тоже.
— Меня зарежут… простите, я от волнения забыла ваше имя-отчество.
Мельников повторил.
— Александр Николаевич, это такие люди… это не люди, вы даже не представляете себе, на что они способны! Марину трясло.
— Да нет, немного представляем… Вы пишите, Безуглова, пишите. А мы подумаем, как вас уберечь от расправы.
— Я буду вам помогать, Александр Николаевич! — Казалось, до Марины только сейчас начало доходить, какая ей грозит опасность и что защиту она может получить только у этих вот молодых, сдержанных и внешне суровых людей, офицеров ФСБ.
— Хорошо, хорошо, ваша помощь следствию будет заключаться в искреннем признании, в честных и исчерпывающих ответах на все наши вопросы.
— Да, я понимаю, но я могу… я должна сказать вам, Александр Николаевич, что знаю многое другое… что я могла бы информировать вас… вы меня понимаете?
— Понимаю, — кивнул Мельников. — Но не будем торопиться, Безуглова. Успокойтесь, пожалуйста, пишите все, что знаете об этих пакетиках, все, что с ними связано. Вы курите?.. Закурите, это, думаю, вас подбодрит.
Марина молча кивнула, взяла из рук Мельникова сигарету, закурила. Думала: «Господи, зачем я согласилась, зачем послушала Мосола? Подонка этого, тварь!.. Прилично же зарабатывала, денег вполне нам с Ксюшей хватало. Так нет — мало тебе, стерва, было, мало! Заработала теперь года два-три тюрьмы, радуйся! Фраерша. Большего захотелось, машину решила заиметь, доллары завела…»
— Пишите, Безуглова, — мягко напомнил Мельников, видя, что по щекам женщины катятся слезы. — Слезами тут теперь не поможешь, надо исправлять положение как-то по-другому.
— Я понимаю, понимаю, — тихо отвечала Марина, шмыгая мокрым носом.
Минутой позже она взяла себя в руки, и тонкая шариковая ручка забегала по листкам бумаги, полились признания, посыпались имена клиентов. Поставщиком опия назван был Мосол — Аркадий Масленников.
На оперативном совещании у генерала Николаева было решено Безуглову пощадить, с возбуждением уголовного дела не торопиться. Женщина очень напугана, страшно переживает, добровольно предложила свои услуги информатора. Отказываться от них в этой ситуации было бы неразумно. Управление, судя по всему, вышло не только на торговцев наркотиками, но и разворошило логово Кашалота. Левобережный «авторитет» начинал представать перед оперативниками с весьма серьезной стороны…
Недели две спустя Челнок сообщил: на очередном «кайфе» Мосол проговорился — милиционеров у Дома офицеров замочил некий Паша.
То ли Мосол в очередной раз хотел попугать там, на квартире, одного «зарвавшегося» наркомана, то ли просто так брякнул. Но фраза Челноку запомнилась, звучала она дословно следующим образом: «Ты, гандон, помалкивай лучше, а то мы Пашу на тебя с шефом напустим… Ему все равно, что ментов у Дома офицеров мочить, что таких, как ты…»
Глава 24
ПО ВЕСЕННЕМУ ЛЬДУ
Последнее это сообщение агента (на встречу с Челноком ездил Андрей Омельченко) было подобно взорвавшейся бомбе.
Неужели нашли?
Неужели это тот самый неуловимый бандит, лишивший жизни двух милиционеров, а потом напавший с их пистолетами на инкассаторов?!
Неужели появился свет в конце тоннеля? Сколько сил и времени положено на поиски «человека в маске» — и милицией, и управлением ФСБ!
И до сего дня все было напрасно.
А убийца жил себе преспокойно в городе, ходил по его улицам, знал, конечно, что его ищут…
Выходит, «человек в маске» и этот некий Паша — одно и то же лицо?
Киллер, которым Кашалот и Мосол пугают своих приближенных, мелкую шпану района и рыбу покрупнее, городских авторитетов, — это тоже он?
А кто убил Гейдара Резаного?
И что в таком случае делать с показаниями Мотыля — Перегонцева, который сидит в следственном изоляторе и до сих пор утверждает, что именно он напал на инкассаторов?
Где тут правда, а где ложь?
…Генерал Николаев, его зам по оперативной работе полковник Кириллов и начальник отделения майор Мельников часа полтора, не меньше, задавали друг другу эти бесконечные, порой неправомерные, но естественные вопросы.
Конечно, поступить в этой ситуации можно было бы просто — задержать Пашу: информация есть, приметы сходятся, свидетели могут опознать…
А если не опознают?
А если приметы все-таки не сойдутся с оригиналом?
А если информация — бред наркомана Масленникова — Мосола?
Если Паша — Павел Волков — после задержания откажется от всего? Какие у оперов на данный момент доказательства его вины? Да никаких.
Одна информация агента. Где оружие, отнятое у милиционеров? Чем припереть к стене Пашу Волкова?
Без оружия подозреваемого брать не было смысла.
Задержать по сигналу агента можно практически любого человека, схожего по приметам с фотороботом. Но что это даст? И сколько уже было проколов-извинений!
Если рискнуть: а вдруг задержанный Павел Волков расколется? Сам. С испугу. Напустит в штаны, сразу же во всем признается? Как Безуглова, продавщица наркотиков.
Но против той же Марины были и есть теперь задокументированные веские доказательства, она поймана с поличным, есть вещцоки, пакетики с наркотиками, есть объяснительные Долбана, Челнока, других наркоманов, наконец, оперативные материалы. А против Волкова что?
Одна лишь информация.
Правда, информация из более или менее надежного источника, кажется, никто в окружении Мосола не заподозрил Челнока, работающего теперь на ФСБ.
И все же… А как чешутся руки, как хочется сегодня же, сейчас взять этого Волкова: личность
