скоро семьи погибших от пламени станут искать виноватых, а кто жаждал штурма? Ты, именно ты! Тебя просто убьют!
— Я укроюсь за стенами замка!
— За стенами? Кто же станет их защищать? Я сумел бы сдержать натиск этих нахальных людишек, будь я твоим мужем, а так… Для чего мне, скажи, рисковать?
В золотом взгляде Бронвис читалась досада, когда она дерзко ответила:
— Люди найдутся и без тебя! Стоит мне захотеть…
— Ты совсем потеряла рассудок! — с издевкой ответил ей Хлуд. — Раньше, может, кто-то и захотел бы рискнуть головой, но теперь… Посмотри на себя! Ты не та, что была!
Хлуд вел себя очень нагло, считая, что Бронвис в его полной власти. “Пусть сразу привыкнет, кто здесь господин! — полагал он. — Не стоит растрачивать силы впустую, играя в Балладу Любви! Пусть признает, что я оказал ей услугу, предложив этот брачный союз!”
Хлуд не знал одного: человек, чей рассудок под властью “дыхания грез”, не способен логически мыслить. Любая обида будит вспышку агрессии и затмевает очевидные вещи. Будь Бронвис здорова, она бы, возможно, поплакав, смирилась с таким поворотом, теперь же внезапная ярость от хамства того, кого Бронвис считала ничтожеством и презирала, нахлынув, лишила остатков здравого смысла. На голову Хлуда обрушился целый поток оскорблений:
— Мерзавец! Дикарь! Грязный вирд! Ты считаешь, что я вправду стану твоей? Не дождешься! И замок мой! Только мой! Я сумею его защитить!
— Замолчи, сумасшедшая! — заорал Хлуд, вцепившись в уздечку коня Бронвис, чтобы ее удержать. Сама сцена была не из лучших.
— Еще не хватало мне, чтобы кто-то из этих кретинов сообразил, что к чему! — лихорадочно думал он.
Неожиданно резкий удар ожег руку, заставив выпустить лошадь сестры Златоглазого. Бронвис снова взмахнула хлыстом.
— Получил? — закричала она ему прямо в лицо. — Получил?!
И, пришпорив коня, устремилась вперед.
Хлуд за ней не погнался. “Пусть перебесится! Будет покорной, когда приползет, ведь идти-то ей некуда!” — с тайным злорадством подумал он.
Подождав, когда лошадь Бронвис скроется в зарослях, Хлуд обернулся к мужчинам.
— Она потеряла рассудок! — намеренно громко сказал он им. — Я надеюсь, что она скоро опомнится и возвратится. Идемте в замок Вальгерда!
— А кто ты такой, чтобы так откровенно указывать нам? — прозвучал чей-то голос, но тут же замолк от тычка одного из соседей.
События дня не прошли без последствий, и гибель Вальгерда в огне Рыси снова заставила думать, что лучше пока воздержаться от спора за власть в этой сваре, доверившись Хлуду.
— Наверное, он не случайно не ладил с Вальгердом… Обычно Хлуд знает, что делает… — думали многие. — Ладно, пока смиримся с ним… Все-таки свой!
Первые белые мухи-снежинки упали на землю, но женщина просто не видела их. Сжавшись в плотный комок, она тихо сидела под дроммом… Шел третий день одиноких блужданий в лесу…
Уезжая от Хлуда, Бронвис не думала, что она станет делать потом. Пустив лошадь в галоп, она мчалась по лесу, не разбирая дороги, покуда, запнувшись о корень, конь не сбросил ее. От удара Бронвис просто лишилась чувств, а, опомнившись, долго бесцельно блуждала по лесу, не зная, куда забрела. Теперь, даже если она бы хотела вернуться обратно в свой замок, то не смогла бы… Единственным чувством, напоминавшим ей, что она все же жива, был мучительный холод. Бороться с ним не было сил.
Временами не то засыпая, не то просто теряя сознание, Бронвис утратила счет проходящего времени. Как-то ей повстречалось дупло, но в нем было не лучше, чем просто в лесу. Натянув темный плащ, она села под дерево, зная, что просто замерзнет. “Печальный конец!” — шевельнулась последняя мысль.
Свен проверил капканы, добыча была очень скудной. “И с этим идти в Агенор?” — усмехнулся он, вспомнив, как мало хороших шкур снял за последние месяцы. “Это проклятье Богов, ты разгневал их!” — часто теперь повторяли соседи. Свен молчал. Ему было известно, что все началось с летней встречи, вселившей в душу тоску.
Синеглазая рысь с человеческим взглядом… Ночами он часто видел ее в своих снах… Пробуждаясь, Свен долго не мог позабыть эти странные грезы о звере в серебряной шкуре, лишавшие чувства покоя… Во время охоты стрела самострела летела совсем не туда, он как будто утратил все мастерство… Проклиная свою неумелость, Свен снова выслеживал дичь…
— Что со мной? Может, злобные чары лишают охоту удачи? — задавал он вопрос, но ответа не знал.
Свен не раз слышал сплетни о Руни, жене Победителя Бера. Но можно ли верить, что эта женщина — белая рысь, что тогда объедала с куста ежевику? Однажды Свен долго бродил вокруг замка, желая увидеть ее, но без толку. Зачем он искал этой встречи? Охотник не знал, он лишь чувствовал, что его прежняя жизнь развалилась на части, а новой ему не начать. Суеверный страх часто снедал его душу…
Один раз Свен все-таки съездил к купцам в Агенор. Дело было не в торге, поскольку он не привез с собой шкур… Свен просто стремился забыть про ту рысь, о которой в земле Гальдорхейма теперь говорили почти все. Поездка прошла не впустую. Один из торговцев привез с собой кошечку. Свен не подумал, зачем ему этот зверек, когда выложил все те монеты, которые взял с собой. Лишь возвратившись назад, он почувствовал, что сделал глупость, поддавшись порыву. Однако уже через день он пришел к замку Орма…
Предлагая зверька Победителю, Свен был в странном смятении, ждал неизвестно чего… Получив за живую игрушку хорошие деньги, он должен был быть очень счастлив, но, выйдя из замка, почувствовал горечь и стыд за свою потайную мечту. Он хотел видеть рысь в человечьем обличье, хотел ее прямо спросить: “Рысь, за что?”
— За что ты так жестоко со мной обошлась? Почему ты лишила покоя? Лишила меня моей веры в себя? Я охотник! Я должен убить, чтобы жить!
Он готов был упасть перед ней на колени и плакать, как будто ребенок под взглядом больших синих глаз…
Но нелепый восторг, умиление чаще и чаще сменял глухой страх. Он ходил к местной знахарке.
— Морок? Наваждение Рыси? А может быть, порча? — с испугом спрашивал он.
— Нет, причина в тебе! Слишком многого хочешь и ждешь… Не ищи недоступного! — грубо сказала она, сожгя травы в большой медной плошке и глядя на пепел. — А впрочем, уже слишком поздно, тебя остановит лишь смерть!
Он не понял, чья смерть, но, вернувшись к себе, вдруг подумал:
— Наверное, чтобы снять чары, я должен убить ее!
Мысль испугала… Свен мог бесконечно метаться, кляня жизнь, и все же он знал, что за все шкуры мира не отдал бы встречи в лесу…
Когда люди пошли на штурм замка, он был среди них… И он слышал почти все… Свен так и не понял, когда на стене появилась белокурая женщина. Он не сумел бы сказать, чего именно ждал, но что-то в облике вышедшей вдруг оттолкнуло его. Свен не смог рассмотреть цвет опущенных глаз, но манера держаться напомнила куклу. В жене Орма словно бы не было жизни.
— Нет, это совсем не она, не моя рысь из леса! — подумал он, прежде, чем что-то в ней вдруг изменилось, опять приковав его взгляд.
— Неужели…
Но он не додумал нежданно возникшую мысль, со стены взмыл синий огненный столб.
Дикий ужас — вот все, что осталось в сердце охотника после пожара. И, ставшее Свену привычным, грызущее чувство тоски. Словно жизнь, на минуту ему приоткрыв потаенные двери в прекрасный, особенный мир, вдруг захлопнула их… А когда он попытался открыть вход сам, за ним оказался лишь мрак, наполняющий страхом простую душу охотника. После пожара Свен твердо сказал себе:
— Хватит! Я должен забыть обо всем!
