запасов и снова в путь. В конце дня пятая точка, несмотря на рессоры и мягкую подушку сиденья, уже болела, а вернее, я ее не чувствовал. К вечеру, когда мы подъехали к постоялому двору, я взмолился – давайте здесь остановимся, горячих щей поедим, на перине поспим, помоемся хоть. Воины переглянулись, кивнули. Завтра к полудню уже подъедем.
Я подошел к владельцу постоялого двора:
– Есть ли банька, хозяин, топлена ли?
– А как же, холоп проводит.
С таким наслаждением я не мылся давно, пыль грязными потоками стекала с моего тела.
Отмякнув душой и телом, переодевшись в чистую рубашку, я вошел в трапезную. Воины уже поели и, сыто порыгивая, отправились спать. Спешно закусив половиной курицы и запив ужин пивом, последовал за ними. Выехали снова рано утром, душу грело сознание, что конец путешествия уже близок.
Вот вдалеке показались предместья – ремесленные слободы, окружавшие высокие белокаменные стены. К городу сходилось множество полевых дорог, по которым ехали подводы. Внутри поблескивали купола церквей, курился дымок из топившихся печей.
– Рязань, лекарь, доехали!
Глава 5
Мы подъехали к воротам города, крестьянские телеги сгрудились у въезда, перегораживая его. Воины растолкали телеги, кого потчуя крепким словцом, а кого и плеткой. Наконец, мы в городе, по узким улицам помчались к Кремлю, что возвышался поодаль. В стороны от всадников прыскали испуганные горожане. Вот и княжеский дворец в Кремле, охрана было заступила дорогу, но старший из воинов сказал:
– По княжьему поручению.
Из дверей вышел невзрачный человек, одетый ярко и в то же время как-то обыденно. Встреть такого на торгу, и не вспомнишь, как он выглядел.
– Ты лекарь из Касимова?
Я кивнул.
– Следуй за мной!
Быстрым шагом направился он по комнатам, переходам, лестницам. Я не успевал рассмотреть даже мельком убранство княжеских палат, хотя было очень уж любопытно. Где бы я еще это увидел?! Наконец, мы остановились перед массивной дубовой дверью с двумя воинами по бокам. Сделав мне знак остаться, провожатый исчез за дверью и почти сразу вышел:
– Заходи, князь ожидает.
Я вошел, следом провожатый. В большой комнате было светло. Стены завешаны пурпурным бархатом, в середине комнаты, на огромном ковре стояли стол и кресло, в котором в богатых одеяниях сидел князь. Властное лицо, обрамленное темной бородкой, короткие волосы скрыты под тафьей, умные, живые глаза. Я поклонился:
– Здравствуй, князь.
– И тебе долгих лет, лекарь. Мой боярин касимовский сказывал – ты зело искусен во врачевании, жена любимая сильно занедужила, вылечи, ничего не пожалею. Ее уже местные лекари пользовали, да толку чуть.
– Хорошо, князь, ведите к больной.
Снова переход по коридорам и лестницам, ей-богу, шел бы один – заплутал на обратном пути.
Подошли к покоям княгини, такие же дубовые двери, только без охраны. Сопровождающий деликатно постучал, выглянула сиделка.
– Вот, лекаря касимовского князь прислал.
Двери распахнулись шире, и я вошел. Комната оказалась поболее, чем у князя, везде ковры и парча, окна закрыты, воздух тяжеловатый. В комнате куча народа – сиделки, няньки; судя по травам, торчащим из узелков, – местные травники и лекари. В углу стояла широкая кровать, на высоких подушках возлежала красивая женщина, лет этак тридцати пяти. Меня за руку подвели к больной. Русые волосы прядями прилипли к потному лбу, глаза запали, губы искусаны чуть не в кровь.
– Здравствуй, княгиня. Я лекарь из Касимова, по распоряжению князя и мужа твоего лечить тебя буду.
Кивнула, здороваясь.
– Я хотел бы для начала, чтобы открыли окна и всех людей отсюда удалили.
Служанки кинулись исполнять. Я присел на край кровати, взялся за пульс – частит, но наполнение хорошее.
– Болит где, княгиня?
– Уже седьмицу спина болит, как схватит – сил нет.
– А тошнит, рвота была ли?
– Как приступ, так и рву.
– А по малой нужде как ходишь?
– Часто и больно.
Я осмотрел и ощупал больную. Похоже на почечную колику. Вот черт – ни рентгена, ни УЗИ, ни анализов сделать. Порылся в сумке, на свое счастье, нашел ампулу баралгина и последний шприц. Попросив хлебного вина вытер руки и сделал укол. Через некоторое время дыхание больной стало ровнее:
– Отпустило, лекарь, уже не так болит.
Я велел служанкам приготовить горячую ванну. В комнату ввалились четверо дюжих молодцев и, пыхтя, втащили здоровенную бадью с горячей водой. Княгиня прямо в рубашке села в бадью, вода была горячей, аж пар шел. Повелев служанкам принести побольше теплого питья – взвара или пива, я присел. Через несколько минут принесли жбан теплого пива.
– Вот теперь, княгиня, надо побольше выпить пива.
Поморщившись – не женское дело пиво пить, княгиня все-таки перечить не стала и принялась мелкими глотками пить. Я попросил привести кого-нибудь из местных травников. Вошел дородный старик с окладистой седой бородой. После приветствия я поинтересовался, есть ли у него травка – марена красильная.
– А как же, – обиделся дед.
– Принеси поболее, да захвати хвощ полевой, липовый цвет, укропа и ромашку.
После того как травы были принесены, я попросил травника их заварить. Получился своего рода почечный чай.
После принятия горячей ванны княгине полегчало, боли прошли. Не евшая несколько дней, измученная болями, захмелевшая после жбана теплого пива, княгиня была бережно отведена на кровать, и она моментально уснула. Наказав служанкам, как только княгиня проснется, тут же позвать меня, я вышел в коридор. Неприметный человек – Афанасий, как он назвался, – был тут и проводил меня в соседнюю комнату.
– Жить пока здесь будешь, рядом с покоями княгини, князь так распорядился. Холопа твоего с лошадью уже определили, не тревожься. Скажи, что нужно.
– Чтобы вода горячая в большом количестве всегда была, теплое свежее пиво, хлебное вино.
– Да ты никак бражничать собрался, – изумился Афанасий.
– Нет, для лечения надобно.
В небольшой комнате была кровать с периной, стол и – о чудо – шкаф, причем иноземной работы – резной, покрытый лаком. Мой знакомый из прошлого, а вернее, далекого будущего – собиратель антиквариата – точно бы удавился. Я переоделся, в дверь постучали, и вошла служанка.
– Не покушаете с дороги?
– И покушаю, и напиться хочу.
В комнату внесли поднос, на котором стояли блюда с жареным мясом, вареная белорыбица, стопкой лежали лепешки и стоял кувшинчик с квасом. Хорошо подкрепившись, я пошел в баню. Двое холопов, несмотря на мои робкие возражения, сноровисто меня раздели, уложили на лавку, стали потирать золой и охаживать веником, натерли докрасна мочалом и обмыли. Воистину для русского тела баня – лучшее лекарство. Усталость как рукой сняло, смылись пыль и пот, открылись поры, тело легко дышало. Но надо
