конце ноября, когда над городом уже летали «неопознанные» самолёты. Казалось, что рабочие не обращают никакого внимания на далёкие разрывы, твердо зная, что скоро всё пройдёт. Сейчас здесь царило запустение — брошенная бетономешалка, кучи строительного мусора, недоделанная крыша, печально глядящая в небо. Видимо хозяин понял, что против лома нет приёма. А может рабочие оказались умнее хозяина и сбежали.
Дальше помчались без остановок. Приёмник десятками голосов повторял одно и то же слово, подчёркивая неестественность происходящего.
— Грозный…Grozny!..Grozniy!!
Одинокий «Москвич» мчался по пустынному шоссе.
На Первомайской оказалась неожиданно многолюдно. Куда-то спешили хмурые озабоченные люди с тяжёлыми сумками, с привычными уже вёдрами, кое-где у подъездов собирались небольшие кучки женщин. Проехали два грузовика с домашним скарбом — среди мебели, холодильников и ковров виднелись даже тазики и половики.
— В сёла вывозят, — прокомментировал Заурбек.
У стадиона «Динамо» обогнали средних лет чеченца в будёновке с красной звездой. За спиной у него висела видавшая лучшие времена винтовка со штыком, на ремне болтались две противотанковые гранаты.
— Видал? Народное ополчение!
— Аника-воин, — хмыкнул Заурбек.
По улице Красных Фронтовиков проехали на Дагестанскую, оттуда повернули на Проспект Победы и почти сразу затормозили.
Сидя в относительно спокойном пока микрорайоне, мы каждую ночь слышали гул самолётов и бомбовые разрывы где-то далеко, в центре. Сейчас впервые своими глазами увидели их последствия.
На аллее напротив магазина «Мелодия» зияла огромная воронка. Не меньше пяти метров в диаметре. У края воронки застыл пригнутый к земле фонарный столб, поодаль валялась разбитая скамейка. Когда-то на этих скамейках вечерами не было свободных мест, аллейка была усеяна гуляющими, слышались смех и музыка.
Сейчас всё было засыпано землёй и обломками деревьев. И только хмурая кучка людей в полном молчании стояла рядом.
— Пойдем, посмотрим, — неуверенно предложил Заурбек.
— Ты вон туда лучше посмотри.
Старый, известный всему городу дом с магазином «Мелодия» был обезображен. Часть стены от крыши до третьего этажа отсутствовала, бесстыдно выставляя на всеобщее обозрение внутренности квартир. С четвёртого этажа, зацепившись ножками, свисала кровать, и развевались на ветру простыни как белый флаг.
Заурбек выключил приёмник и надавил на газ.
Остановились скоро, через пару кварталов. Привлекла внимание кучка людей в скверике на «Грознефтяной». Человек двадцать — тридцать, большинство женщины, немного детей и стариков. Все с объёмными сумками. Видно, что люди стоят давно и, в общем-то, без особой надежды. Оказалось — ждут автобусов. Кто-то, где-то слышал, что будут вывозить желающих — и вот, люди стоят и ждут. Кто будет вывозить? Когда? Куда? Никто не знал, да и верили не особо, но — стояли, ждали. И, похоже, собирались ждать и дальше. От толпы веяло отчаянием пополам с надеждой. Во взглядах, бросаемых на нас, читалось изумление и, почему-то, — зависть.
— Заметил, как состав населения изменился? — спросил Заурбек, садясь за руль. И видя моё недоумение, добавил: — Почти одни русские, как в 70-х. Интересно, знают они об этом? Должны, есть же разведка…Может, хоть это остановит…
Через минуту, не дождавшись ответа, Заур странным голосом продолжил.
— Люди спастись пытаются, что делать не знают.… А мы.…За дельтапланом едем. Идиоты…
Ответить я ничего не успел — Заурбек выругался и сбросил скорость.
— Моджахеды! Сиди, молчи!
Впереди, прямо посередине дороги, стояла машина, рядом — трое в камуфляже. Новенькая с иголочки форма, добротные высокие ботинки, руки в чёрных кожаных перчатках небрежно лежат на автоматах. И внимательный взгляд холодных глаз из-под низко надвинутых чёрных вязаных шапок. Захотелось съёжиться, просительно улыбнуться и шаркнуть ножкой.
Но приказа остановиться не последовало и, облегчённо вздохнув, мы двинулись дальше.
— Обратно здесь не поедем, объясняй им, зачем дельтаплан везём, — обеспокоено заметил Заурбек.
— Правильно. Поедем через Беликовский мост, заодно к родителям заскочим.
— Через вокзал? Да там их ещё больше, небось, стоит.
Я не спорил — знал, что Заурбек всё равно уступит, и к родителям мы заедем.
— Слушай Заур, а ты оружие взял?
— Что, отстреливаться собрался? В бардачке глянь.
В «бардачке» лежал «Макаров». Я проверил обойму.
— Заур, тут только два патрона.
— Как раз застрелиться хватит! — ухмыльнулся Заурбек. — Посмотри, там ещё одна должна быть.
