– Я ничего специально не подстраивала, – попыталась оправдаться она. – В шоковом состоянии и не то еще бывает. Моя бабушка была такая…
Джорджия замолкла на полуслове. Эмоции переполнили ее и могли вот-вот перелиться через край.
– У меня не было никого на свете, кроме нее, – продолжила она, справившись с волнением. – Это было невыносимо. Я все время думала о том, что могу ее потерять. И никому не могла рассказать, что она умирает. Я так боялась…
– И поэтому ты выдумала свой дурацкий роман?
На этот раз он говорил тихо, чем испугал ее еще больше. Джорджия не видела себя со стороны и потому не могла знать, что уже давно вьдала себя с головой. Она вновь вспомнила тот страшный день, когда ей стало ясно, что тетя Мей уже не поправится, и снова пережила миг страшной горечи и обиды на то, что другие благополучно здравствуют, в то время как ее любимая бабушка находится на пороге смерти.
Она была не в силах объясняться с Митчем, но по его лицу поняла, что тот довольно близко подошел к разгадке и, вероятно, про себя проклинает ее.
– Тебе не о чем беспокоиться… У нас с ребенком не будет к тебе никаких претензий, – натянуто сказала Джорджия. – Ты ни в чем не виноват, и ты действительно предупреждал меня…
– Ни в чем не виноват! – в ярости повторил он. – Господи, еще как виноват! Я должен был догадаться… предположить… – Он тряхнул головой и хрипло произнес: – Несмотря на твою страстность и напор… несмотря на твою чувственность, ты была временами такой… такой неискушенной, что мой опыт должен был подсказать мне…
От его слов у Джорджии потемнело в глазах, и она вдруг испытала то же ощущение, которое охватывало ее в плену его сильных горячих объятий.
– Мы должны с тобой пожениться.
Джорджия решила, что ослышалась, но, взглянув на Митча, поняла, что тот вовсе не шутит. Девушка покачала головой и твердо сказала:
– Я не выйду за тебя. Без любви – ни за что.
Она боялась встретиться с ним глазами. Ведь тогда Митч мог бы прочесть в них немую просьбу и затаенное желание, чтобы он не принял эти слова, продиктованные ее гордыней.
В комнате воцарилась тишина. После долгого молчания он выдавил:
– Я понимаю. Раз ты не чувствуешь…
Она не чувствует?.. Да мало ли что она говорит? «Разве можно судить по речам о том, что происходит в душе?» Джорджии казалось, что жизненные силы медленно покидают ее и она вот-вот забьется в предсмертной агонии. Ей хотелось протянуть руки к Митчу, обнять его и попросить, чтобы он никогда не покидал ее.
В этот миг словно решалась ее судьба, словно наступил конец света. Вот что она чувствовала на самом деле, но ей не отвечали взаимностью. Она знала, что Митч не любит ее… и совсем не хочет жениться на ней.
– В наши дни беременность вовсе не повод для брака, – с усилием произнесла она. – Я сама решила оставить ребенка. Сама…
– Потому что он твой, – разгневанно перебил Митч. – А теперь послушай-ка меня. Это еще и мой ребенок, и если ты думаешь, что я собираюсь делать вид, будто я тут ни при чем, только потому, что тебе так хочется… – Он неожиданно умолк и нахмурился. – Мы обсудим это позже. Когда ты немного окрепнешь.
Он приблизился к кровати, склонился над Джорджией и, к ее изумлению, положил ладонь ей на живот. Его прикосновение было теплым и ласковым, любовь и забота, идущие от его руки, словно пронзили девушку насквозь; она невольно закрыла глаза, и по ее телу прошел легкий трепет.
– Но запомни, – негромко сказал Митч, – я такой же родитель, как и ты, и настаиваю на своем праве быть рядом с малышом… или малышкой.
– Но ведь ты не хотел ребенка. Ты ничего не знал… Ты не собирался… Ты думал, что…
– Но теперь-то я знаю, – медленно произнес он. – Теперь я знаю все.
С тех пор как Митч узнал всю правду, его отношение к Джорджии стало еще более бережным. Хотя он больше не заикался о свадьбе, но вполне недвусмысленно давал ей понять, что собирается занять в жизни ребенка отнюдь не последнее место. К ужасу девушки, он даже разоткровенничался с Луизой и сообщил ей о своем отцовстве, на что подруга, когда они с Джорджией остались одни, заметила, что ей давно следовало бы обо всем догадаться.
Джорджия видела, что Луиза просто сгорает от любопытства и желания узнать подробности романа с Митчем, но тактично не позволяет себе ни одного лишнего вопроса и довольствуется расплывчатыми объяснениями. Джорджия сказала Луизе, что однажды, незадолго до бабушкиной смерти, неожиданно для самой себя совершила опрометчивый поступок, после чего и забеременела.
Однако реакция Митча на будущее отцовство оказалась совершенно непредвиденной и немало озадачила девушку. Она предполагала, что, узнав о ребенке, он тут же открестится от них обоих, а вместо этого он явно собирался принять в воспитании малыша самое активное участие.
Нынешним утром Митч должен был уехать. Он сказал, что у него срочные дела в Лондоне. В его отсутствие к Джорджии ненадолго заглянула врач-гинеколог и, к радости пациентки, разрешила девушке вставать с постели.
– Только не стоит быть на ногах слишком долго, смотрите не переусердствуйте, – предупредила она и на прощанье добавила с улыбкой: – Конечно, если бы мистер Флет-чер был рядом, вам бы все было нипочем.
Как только врач ушла, Джорджия поднялась с постели и направилась в ванную. Через полчаса она снова была в спальне и, стоя перед зеркалом, разглядывала свое обнаженное тело со смешанным чувством изумления и благоговейного страха.
