– Он знал моего отца?
– Да, миледи, знал. Это было еще до того, как я поступил к нему на службу, так что я не знаю подробностей. Только то, что ваш отец был учителем, а он учеником. Без сомнения, милорд сам вам все расскажет. Он предпочитает говорить за себя сам.
Рука Матильды дрожала, когда она подносила чашу к губам. Она не помнила Симона де Санли, но образ отца стоял перед ней так же ярко, как и в тот день, когда он уехал, чтобы не вернуться. Сверкающие рыжие волосы, мягкая золотистая борода, улыбка для нее одной и печаль в его глазах. Она так молилась, чтобы он вернулся! И он вернулся. Теперь он лежит в могиле в Кроуленде. Так; близко и так далеко. Дома у них о нем никогда не говорили, во всяком случае в присутствии матери, которая не выносила даже упоминания его имени. Иногда они с сестрой шептались или Сибилла рассказывала о нем, но тайком, чтобы не узнала Джудит. Теперь она сможет услышать что-то от Симона де Санли – этого гостя из прошлого, и тогда ее воспоминания будут еще ярче.
– Вы не знаете, сколько вы здесь пробудете? – спросила она, убедившись, что голос не дрожит. – Мне надо будет запастись провизией.
– Нет, миледи. – Де Map развел руками. – Милорд нам ничего не говорил… Я думаю, не меньше недели.
Матильда улыбнулась. Она еле сдерживалась, чтобы не вскочить, броситься в покои матери и увидеть Симона де Санли. Рыцарь сказал, что они задержатся на неделю. Значит, у нее будет время. Только бы поскорее…
Симон стоял в личных покоях графини Джудит и оглядывался с ощущением беспокойства, от которого на затылке дыбом вставали волосы. Скудость обстановки оживлял вышитый ковер со сценами из жизни различных святых женщин. Над небольшим амвоном было прибито деревянное распятие. Ложе графини Джудит было узким и покрыто грубыми одеялами. Нигде ни клочка меха. Она жила жизнью светской монахини, подумал он, и это могло помешать его цели.
Графиня не предложила ему сесть. И вина не предложила. Хотя это полагалось сделать для любого гостя. Но уже было ясно, что он для нее – незваный гость.
Она повернула к нему голову.
– Итак, милорд, не сообщите ли вы мне о цели вашего приезда и не объясните, почему об этом следует говорить тайно, а не при всех в зале?
В свои тридцать шесть лет она все еще была привлекательной женщиной, хотя ее черты, как и характер, с годами заострились, и уже можно было видеть, что в старости она превратится в копию своей грозной матери.
– Не тайно, – возразил он, – но с глазу на глаз. Поскольку вопрос деликатный, я решил, что лучше обсудить его без свидетелей.
– Не думаю, что мне есть что обсуждать с вами, при свидетелях или без них, – грубо проговорила она.
Не дождавшись приглашения, Симон все равно сел на стоящую у стены скамью. В ее глазах он увидел раздражение и неприязнь и вздохнул. Он понимал, что цели он своей не достигнет. Она выслушает его, но не услышит. Он достал письмо с королевской печатью.
– Король Вильгельм Руфус доверил мне заботу о графствах Нортгемптонском и Хантингдонском, – заявил он. – Все указания здесь.
Она оцепенела, как будто превратилась в камень, и, не отрываясь, смотрела на него.
– Я – графиня Нортгемптонская и Хантингдонская, – ледяным тоном произнесла она. – Он не может так поступить.
– Вы вдовствующая графиня, – поправил ее Симон, – а землями распоряжается король. Может отдать их кому захочет.
Лицо ее стало белее мела.
– Прошло десять лет со смерти моего мужа. Я разумно управляла этими землями. У него нет оснований для такого приказа. – Она почти вырвала у него пакет.
– Король хочет укрепить графства войсками.
– Ха! – воскликнула она. – Тогда почему он прислал калеку?
Слова были намеренно жестокими. Еще в детстве Симон научился не реагировать, поэтому не отвел взгляда.
– Это недостойно вас, миледи. Я полагал, вы выше подобных оскорблений.
Она покраснела, глаза блеснули.
– А разве справедливо приезжать и отбирать у меня земли, которыми я управляла в течение десяти лет? Разве это не оскорбление?
– Нет, миледи, – спокойно возразил Симон. – Никто не сомневается в ваших способностях или вашей справедливости. Но вы не можете вести людей в бой или принимать военные решения – для этого нужны подготовка и опыт.
– Вы тоже не можете, милорд, – отрезала она, окидывая презрительным взглядом его хрупкую фигуру.
– Тут вы ошибаетесь, графиня, – спокойно заметил он, потому что давно понял, что умение держать себя в руках – половина успеха. – Если бы я был хвастуном, я бы перечислил кампании, в которых принимал участие, и свои военные должности при нормандском королевском доме. Но на это уйдет слишком много времени. Наверное, я не могу управляться с топором так, как ваш муж, но у меня много других достоинств. Вы – богатая вдова, еще можете рожать, у вас юные дочери. Эти владения – лакомый кусок, и, прямо говоря, король желает закрепить их за человеком по своему выбору, а не за теми, кто станет наживаться за его счет, включая вашу мать, отчима и их сыночка. Мне очень жаль, но сколько бы вы ни возмущались, вы ничего не можете изменить…
