– И что вы сделаете, если ваша подруга или жена начнёт флиртовать с другим у вас на глазах? – не унималась Натали.
– Уйду и найду другую.
– Но женщина должна нравиться. Это заложено в нашей природе.
– Нравиться – да. Но это не значит, что она должна вести себя так, словно готова уйти с другим, оставив меня дожидаться её. Я не стану ждать.
– Жёстко, – задумчиво протянула она.
– Зато честно. Я ничего не запрещаю, но и не позволю делать из себя посмешище.
– А если ваша жена и вправду заведёт себе любовника?
– Тогда мы тем более расстанемся.
– И вы даже не попытаетесь вернуть её?
– А зачем? Если женщина решилась на измену, значит, её что-то не устраивает, и она нашла это в любовнике. Вот пусть и живёт с ним. А я буду искать ту, которую всё устроит во мне.
– Но ведь это может быть мимолётное увлечение, которое вскоре закончится, и она решит снова вернуться к вам.
– Я не привык делить свою женщину с кем-то.
– Значит, женщина, которая решится выйти за вас замуж, окажется в полной изоляции? Вы не воспринимаете женских посиделок с подругами, не одобряете лёгкого флирта. Да вы просто домашний диктатор!
– Я так не считаю, – пожал плечами Генри. – Я воспитан в старых традициях, где в семье всё общее. Проблемы, радости, трудности. Я готов принимать её подруг, если она примет моих друзей. Они могут встретиться где-то и поболтать, но это не значит, что я не имею на это право. В этих отношениях главное – честность.
– А если у вас есть подозрения, но вы не уверены в них? Что тогда?
– Тогда я постараюсь выяснить правду.
– Каким образом? Устроите слежку?
– Возможно. Я не вдаюсь в такие дебри. Работа на вас отбросила меня от моих планов как минимум на год.
– Вы так воспринимаете свою работу? – спросила Натали с неожиданной грустью.
– А как ещё я должен её воспринимать? – удивился Генри.
– Ну, сопровождая меня, вы автоматически войдёте в высшее общество, где много красивых, незамужних женщин. Вы молоды, сильны, надёжны и далеко не бедны. У вас есть все шансы закрепиться там.
– Как вы не поймёте, Натали. Брак с любой из этих женщин – нонсенс. Всё это стадо воспримет подобный брак как моветон. Для них это мезальянс.
– Погодите, Генри. Вы просто засыпали меня терминами, половину из которых я даже не поняла. Вы хотите сказать, что для вас важно, что они подумают?
– Не для меня. Для той, которая решится иметь со мной дело. Посудите сами. Кто я такой? Отставной военный, которому удалось полузаконно заработать какие-то деньги, который вошёл в общество всего лишь как телохранитель. Плебей и дикарь, которому место среди всего остального быдла.
– Почему вы так резко настроены против высшего общества?
– Потому что мне приходилось сталкиваться с этими снобами. Я видел, какими глазами они смотрят на нас, простых людей. А ведь тогда я был в числе элитный бойцов армии.
– Знаете, я никогда не сталкивалась с подобным.
– Разве? Вспомните, как часто вы обращаете внимание на прислугу, обслуживающую вас. Особенно на приёмах. Нет, Натали. Это общество не для меня. Точнее, не для таких, как я.
– Но вы можете просто войти в общество, как привыкли входить в осаждённый бункер. Силой. Хотела бы я посмотреть на того, кто попробует этому помешать.
– Это значит снова воевать. А мне это не нужно. Кроме того, я мечтаю о тихой жизни. А это значит проживание в стороне от всех этих приёмов и балов.
– А что вы будете делать, если какая-то девушка начнёт оказывать вам знаки внимания?
– Не стану обращать внимания. Ей это скоро надоест, и она найдёт другую кандидатуру.
– Значит, просто отмахнётесь от неё, как от мухи?
– Ну если вам так проще, то значит так, – ответил Генри, уже устав от этого разговора.
– И вам не будет обидно за упущенный шанс?
– Господи! Ну как вы не поймёте, что я для них человек второго сорта. Меня никогда не примут в этом обществе.
– Но почему? – продолжила допрос Натали.
– Вы издеваетесь надо мной? – не выдержал Генри. – Да потому, что это сборище снобов. У каждого из них денег столько, что мне и за всю жизнь не заработать. Они владеют поместьями и планетами уже несколько поколений подряд, и мой брак с любой из этих женщин будет воспринят как попытка добраться до её денег.
– Когда я вас слушаю, – мрачно протянула девушка, – у меня складывается стойкое убеждение, что вы страдаете комплексом неполноценности.
– Почему? – окончательно растерялся Генри.
– Да потому, что у вас есть шанс выбиться в высшее общество, а вы упорно стараетесь забиться куда- то в угол.
– Хорошо. Я попробую объяснить вам по-другому, – вздохнул Генри, усаживаясь на кровать рядом с ней, – я родился в обычной семье. Мы никогда не были богаты. Родители всю жизнь работали, мечтая дать мне хорошее образование. Но им не повезло.
Планетарные власти допустили промах, позволив трём синдикатам захватить все ключевые источники доходов. Начались беспорядки. Вспыхнул бунт, и мои родители погибли. С двенадцати лет я рос в армии. Кадетское училище. Военное училище. Академия. Служба.
То, что мне удалось заработать, я должен сохранить и приумножить, чтобы мои дети имели возможность выбрать, какой жизнью им жить. Я не хочу, чтобы они повторили мой путь.
Войдя в ваше общество, я буду вынужден тратить всё заработанное на то, чтобы соответствовать вашим стандартам. Самые дорогие глидеры, лимузины, яхты, поместья. Ну и на кой чёрт мне всё это нужно? Гораздо проще и умнее построить свой дом, завести семью и жить тихой, спокойной жизнью, зная, что будущее твоих детей обеспечено.
– Проще говоря, вам это просто не нужно? – подвела итог Натали.
– Вот именно. Я мечтаю о семье, но совершенно не желаю растить снобов, не способных самостоятельно даже подтереться. Мои дети пойдут в обычную школу, будут жить обычной жизнью. Я хочу, чтобы они знали, что такое зарабатывать себе на жизнь своими руками.
– Интересная позиция, – протянула Натали. – Но почему вы не допускаете мысли, что какая-то из девушек этого общества может разделять её?
– Потому, что они привыкли жить по-другому. Они не знают другой жизни и не смогут приспособиться к ней.
– С чего вы это взяли? Я, например, точно знаю одну такую девушку.
– Какую?
– Которая сможет жить такой жизнью.
– Может быть, – пожал плечами Генри, – хотя я в этом сомневаюсь. Бросить старые привычки, безделье, возможность менять тряпки каждый день и уйти в глушь, чтобы посвятить себя семье, воспитанию детей. Нонсенс.
– Ну она и так не часто бывает в обществе. Ей это неинтересно. Можно даже сказать, скучно. Многие считают её дикаркой.
– Жизнь в глуши тоже не блещет развлечениями. А воспитание детей – это серьёзная работа, требующая полной отдачи. Особенно пока дети маленькие. Хотя если она и вправду может бросить всё это, то, может быть, у неё и получится.
– Но почему вы так упорно хотите уехать куда-то в глушь? Вам так нравится провинция?
