вообще делается… Он рыбак, и я сразу подумал, что он сможет вам помочь. Позвоните завтра вечером.
НАЕЗД НА УЛИЦЕ
В шесть вечера, когда жара спала, Воронов и Дугин отправились на пляж.
— Интересно получается, — сказал Дугин, укладываясь на расстеленное полотенце, — гидам запрещают говорить про акул, вроде как их и нет, а между тем ночью пропадает девушка, которая, судя по всему, пошла купаться.
— А двум мужикам, которые назвались родственниками этой девушки, явно хотят помешать в ее поисках, — ответил Воронов, глядя на большую компанию купающихся в море маджестииских юношей и девушек, видимо, студентов.
— Слушай, Вадик, — сказал он после паузы, — давай-ка проведем следственный эксперимент.
— То есть?
— А вот слушай…
Через несколько минут друзья со смехом плескались в море метрах в десяти от берега, поблизости от студентов; вода доходила им до груди. Внезапно Воронов громко крикнул по-английски:
— Смотри, что это там? — И он показал рукой в открытое море. — О Боже!
С этими словами Павел, взбивая руками воду, стремительно бросился к берегу; за ним поспешил и Дугин. И тут… Компанию студентов охватила паника, они как один последовали примеру Дугина и Воронова, а через полминуты в море — по крайней мере вблизи от сыщиков и студентов — уже не оставалось ни одного человека!
Тут же возле Павла и Вадима очутился коричневый от загара мужчина маленького роста в шортах, майке и бейсболке; друзья видели его раньше, он выдавал напрокат шезлонги и зонтики.
— Что такое, что случилось? — живо поинтересовался он у Воронова.
— Мне показалось… Да нет, этого не может быть! — покачал головой Павел.
Возле них постепенно собиралась толпа.
— И все же? — допытывался коричневый человечек. — Что вам показалось?
— Мне… — «Как бы не переиграть», — подумал Павел. — Я… Там что-то чернело, какой-то предмет… Похоже на плавник акулы.
То, что последовало за этим, превзошло все ожидания сыщиков. Коричневый человечек, схватившись за живот, залился громким пронзительным хохотом, иногда переходящим в подвывания и повизгивания.
— О… — стонал маджестиец, — о, я этого не переживу, мне сейчас станет дурно! Плавник… А… А… О, я умру! Акулы!
Человечек хохотал так заразительно, что некоторые отдыхающие, стоявшие рядом, невольно стали улыбаться, а кое-кто и засмеялся. На фоне веселых лиц выделялись два, на которых не было и тени улыбки, — лица Дугина и Воронова.
— У-у-у-у… — протянул Дугин в своей обычной манере, — а дело-то, кажется, совсем хреновое. Этот лилипут явно у кого-то на окладе. Паша, он же явно бабки получает за такие шоу, ты понимаешь?
— Кто бы сомневался… А ты вот еще на студентов погляди.
Дугин обернулся и бросил взгляд на студентов; они одевались и собирали вещи.
— Ясно, — сказал Вадим.
— Мне тоже, — добавил Воронов, — кто-то из них уже видел акулу, а может, родственник у кого погиб… Это наверняка.
Тем временем коричневый человечек перестал веселиться и, приблизив свою лисью мордочку к лицу Павла, доверительным тоном произнес:
— Вы только не вздумайте никому рассказывать, что вам тут акула померещилась. Люди будут долго смеяться… — И пошел по пляжу.
— Эй, подождите! — догнав маджестийца, Павел тронул его за плечо. — Скажите, от кого исходит запрет?
— Какой запрет? — сделал изумленное лицо тот.
— Запрет на информацию об акулах. Вот вам, например, кто приплачивает за сцены, которые вы тут устраиваете? Ведь вам же, наверное, частенько приходится надрывать живот от хохота, верно? Раз в неделю или чаще?
— Боже, да вы просто с ума сошли! — Тон коричневого человечка, однако, отнюдь не соответствовал выражению его лица, потому что в небольших черных глазках на миг промелькнул страх. — Я даже не пойму, о чем вы говорите… Вы перегрелись на солнце!
Махнув рукой, человечек стремительным шагом направился прочь. Воронов передал Дугину содержание разговора.
— Классный ход, Паша, — сказал Вадим.
— Ты видел, как он прореагировал? — спросил Воронов.
— Да, рожа у него была такая, как будто ты его в кустах за онанизмом застал.
— Ну, у тебя и образы… Хотя, наверное, этот образ годится. В общем, Вадик, у меня нет сомнений — тут разработана целая система утайки от туристов любой информации, касающейся акул.
— Думаю, ты прав…
Около полутора часов коллеги провели за столиком летнего кафе, обсуждая направления своей дальнейшей деятельности.
Стемнело… Людей на набережной становилось все меньше.
— Пошли, что ли? Устал я как-то… — сказал Дугин.
— Пойдем.
Друзьям предстояло пройти метров триста по узкой улочке, которую тускло освещали редкие фонари. Людей поблизости не было.
— Электроэнергию экономят, черти, — проворчал Дугин и вдруг осекся.
Дорогу двум русским загородили пятеро парней в черных кожаных жилетах и таких же брюках. Правая рука у одного из них, что очень не понравилось сыщикам, была засунута в карман.
— Что делаем? — спросил Воронов. — Бьемся или ноги делаем?
— Чего зря бегать-то… — ответил Дугин.
Используя последний шанс, друзья свернули с дороги на проезжую часть, чтобы обойти зловещую пятерку… В одну секунду парни оказались у них на пути.
— Что вам угодно, господа? — громко спросил Воронов — и в тот же миг боковым зрением уловил блеск ножа в руке, стремительно метнувшейся к его шее. Молниеносно отскочив в сторону, Воронов на всю катушку засадил в живот нападавшему йоко-гери — боковой удар ногой. Не так давно на показательном выступлении по карате он этим ударом разбил сосновую доску толщиной в десять сантиметров. Резко согнувшись пополам, парень молча рухнул на асфальт.
— Осторожно, Вадик! — крикнул Воронов. — Спиной к стене! — И тут же нанес кулаком мощный прямой удар в переносицу кинувшемуся к нему здоровенному детине. Встречный удар — вещь нехорошая, опасная, и детина испытал это на себе. Под кулаком Воронова хрустнула носовая перегородка; в одну секунду залившись кровью, местный браток опустился на колени.
«Осталось трое, — подумал Воронов. — Ничего, прорвемся…» Он увидел, как Дугин, схватив за руку и за ногу, поднял одного из парней над головой и, ухнув, швырнул его на ствол дерева… Шмякнувшись о ствол, парень мешком свалился вниз.
Двое оставшихся бандитов, обменявшись криками на местном диалекте, рванули вдоль по улице, как мустанги, и через несколько секунд скрылись в темноте.
Воронов и Дугин осмотрелись по сторонам. Из двоих противников Воронова один лежал неподвижно, второй стонал, держась за лицо. Тот, кого Дугин шандарахнул о дерево, признаков жизни не подавал.
— Мы победили, и враг бежит, бежит, бежит! — пропел Воронов. — Слушай, как ты его, а?
— Что ж, столько лет штангой занимался… Зря, что ли?
