Эрик встал, перевязал руку и вытер залитый кровью стол.
— Обедать пора, — чужим голосом сказал он.
«Никто не должен заподозрить. Никто. Значит, с Энни видеться нельзя, да и с остальными лучше поменьше сталкиваться. Скажем, у меня от перенапряжения голова разболелась. Может же быть такое? Еще как может».
«Сделай это! Убей чудовище! Срази его!»
Земля была черная, а день светло-пасмурный.
В городе снег уже стаял, а здесь, в Олдвике, в тени стен еще притаились снежные кротовые горки. Из них еще может вылезти зима. Вылезти, нахмурить густые брови, грозно подбочениться и… залезть обратно. Слишком уж вокруг тепло и солнечно, чтобы развернуться как следует. Всласть зима погуляла, без счета швыряя снежное богатство, истощила силушку, опустошила кошель, куда ж ей теперь с таким похмельем да пустой мошной на белый свет выбираться? Нет уж, лучше сидеть в тени, отдыхать да силы копить. Ничего, в следующем году она себя покажет.
Эрик собирался идти обедать, когда услышал стук копыт скачущих во весь опор коней.
«Вот и все», — подумалось ему.
Он стоял и смотрел на нежащийся в солнечных лучах весенний Олдвик.
«Всего этого для меня скоро не будет».
«А для него?»
«И для него тоже».
«Вот только он об этом не знает. Он не сможет ни с чем попрощаться».
«А я не имею права ему сказать, что он должен это сделать…»
Замковые ворота распахнулись. Десятка два конной свиты, и во главе…
«Да, это он», — подумалось Эрику.
Сэр Роберт отличный наездник, это любой скажет, кто его в седле хоть раз видел. Вот Эрик и смотрит. А что ему еще остается? Стоять и смотреть, а потом подойти и убить.
Объезжать больных Шарц ему не поручал. Верно, попросил кого- нибудь другого. Того же Дженкинса. Вот и остается стоять и смотреть на того, кого вскорости надлежит убить.
Любит лорд-канцлер крупных, сильных, очень быстрых скакунов и обращаться с ними умеет, по всему видать. Вот только никуда тебя эти кони не унесут, бедняга. От смерти не ускачешь. Это в открытом бою ты чего-то стоишь, на горячем коне, с копьем или мечом в руке. Это на стене осажденного замка ты незаменим. Это во главе королевских рыцарей ты способен хватать удачу за горло и совершать немыслимое. Это во главе своих агентов ты так хорош, что тебя решили убить, во главе секретных агентов, которые сделают за тебя то, чему тебе уже поздно учиться. Но не в качестве агента, не пытаясь противостоять другому агенту. Потому что агенты не бросают вызов и не вступают в поединки, они просто убивают. Быстро. Безжалостно. Эффективно.
О да, ты осторожен. Твоя служба научила тебя этому и еще много чему другому. Вот только всего этого мало для поединка со мной. Ты следишь за каждой тенью, но ты не чувствуешь их вкуса и запаха, ты никогда не научишься читать их тайнопись… твой наставник был мудр, но он не был секретным агентом. Ты умрешь.
Сэр Роберт соскочил с коня, и Эрик заметил, что он слегка хромает. Эрик это знал и раньше, но это знание не соотносилось с лорд-канцлером. Сэр Роберт де Бофорт, лорд- канцлер, — это совсем не то же самое, что сэр Роберт де Бофорт, который скачет во весь опор на бешеных жеребцах и который прихрамывает. Это были два разных человека. А теперь они соединились в одного. Стали единым целым. Ключ вошел в замок.
«Он двигается как рыцарь, а не как агент, — в очередной раз подумалось Эрику. — Лорд-канцлер — воин, а не убийца…»
«Он умрет. У него нет шанса остаться в живых. А значит, и у меня нет шанса. И у всего остального…»
Эрик подумал, что по-дурацки все складывается. Ему совсем не хочется убивать этого человека. Единственного человека, способного дать правильный совет. Нет, как же все-таки глупо все вышло…
Глупо… глупо… глупо… проклятая клятва! Тоже мне «искорка правды в океане лжи»!
Можно сколько угодно дергаться в стальных оковах; если ты не умеешь их ломать — не вырвешься. А если это гномские оковы, тогда и умея ломать — не вырвешься.
Что ж ты не сковал для меня гномские оковы, сэр лекарь? Прочные такие… чтоб и в самом деле не вырваться. Я бы сейчас знал, что делать. Что ж ты так, а? Решил, что одной медицины будет достаточно? Вот и надели на меня другие оковы. И поведут, куда захотят; что скажут, то и делать буду. А мне ведь у вас здесь понравилось. Правда понравилось. Я и в самом деле не хотел никого убивать. Мне понравилось жить и быть человеком. Мне понравилось счастье.
«Остановите меня кто-нибудь! Сделайте так, чтобы я не мог! Чтобы оказался не способен!»
Вот только кто в состоянии остановить подготовленного агента, выполняющего приказ? Только другой такой же агент.
«Вот потому тебя и вызвали к раненому, учитель…»
Эрик напрягся, прислушиваясь, стараясь вычленить голос лорд- канцлера. Мерзко кружилась голова, еще немного — она и впрямь разболится, ничего придумывать не надо будет. Однако слух не подвел.
— Сначала обед или сперва позвать капитана? — спросил герцог Олдвик.
— Капитана, — ответил сэр Роберт. — Обед подождет.
— Да. Верно, — кивнул герцог Олдвик. — Дело не терпит отлагательства. Я велю подать подогретое вино прямо в библиотеку и немедля позвать капитана.
— И всех остальных, кто имел причастность к этому делу, тоже, — сказал сэр Роберт.
«И всех остальных», — подумал Эрик.
«Сделай это! Убей чудовище! Срази его!»
— Эрик, лорд-канцлер и тебя требует, — сказал один из оруженосцев герцога Олдвика.
«Ну да, это ведь мы с наставником догадались, что к чему, и выдернули Энни и капитана из-под носа у секретной службы… ледгундской секретной службы, увы, можно в этом больше не сомневаться! Грязно же они стали работать… или это нарочно так сделано? Сэр Роберт наверняка хочет узнать, как все было, из первых рук. А раз наставника сейчас нет…»
— Да, я сейчас приду, — кивнул Эрик. — Только приведу себя в порядок и приду.
«Я не стану убивать его прямо сейчас, при свидетелях… не стану. Глупо. Никто и не требует от меня этого. Не требует. Премного благодарен, что не требуют. Зато от меня требуют в сто раз худшего. Пойти туда и посмотреть в глаза Энни. Смотреть ей в глаза и лгать. Лгать каждым вдохом и каждым выдохом. Лгать каждым словом, жестом и взглядом. И все ради чего? Ради того, чтоб убить того единственного, кто мог быть дать верный совет».
«Никакие советы уже ничему не помогут. Поздно».
