— Боюсь, саботаж, господин Ксонг. По нашим данным, второй пилот, женщина, была завязана в подпольной торговле наркотиками. Этакий семейный бизнес. Наступила на мозоль то ли якудзе, то ли мафии. Для гарантии перепроверим, но это похоже на расплату. А корабль — просто ей доставили гонорар прямо на работу.
Ксонг прищелкнул языком.
— Ничего себе. Да, дело серьезное, пусть даже касается только колонистов. Запусти это все ко мне.
— Уже в линии.
— Мне первому, да?
— Обижаешь, Брюс. Пусть ты даже в очереди шестнадцатый, зачем так обижать?
Круглолицый улыбнулся.
— Тебя обидишь! У тебя броня как у крейсера. Да если бы не Мак, никто бы и разговаривать с тобой не стал. Е2-ЕЗ, и конец связи.
Изображение исчезло. Силк улыбнулся. Потом сказал Баблз:
— Дай ему две минуты, а потом перебрось материал всем остальным, в порядке очередности звонков. И начинай новую партию. Ксонг пошел Е2-ЕЗ.
— Скучно он играет, — отметила Баблз. — Всегда одно и то же начало.
— Да, но при этом он побеждает в половине партий.
— Ты тоже скучно играешь.
— Ну вот, не хватало еще, чтобы биопат ко мне цеплялся. Ладно, пойду-ка я домоюсь.
Он встал, теперь уже почти сухой. Теплый солнечный свет играл на его коже. В свежем морском воздухе растворилось зловоние, оставленное гекконом. За окном автобус, полный туристов, взбирался по склону к Фаганскому Мемориалу — древнему каменному кресту на вершине Лионского Холма. Некоторые пассажиры заметили Силка, стоящего у большого, распахнутого настежь окна, и оторопели. Силк помахал им рукой. Еще до окончания тура половина из них станет расхаживать нагишом, наслаждаясь тропическим воздухом, загорая в тех местах, что они прежде прятали от солнца. Он повернулся к выходу.
— Задница у тебя что надо, — отметила Баблз.
— Что верно, то верно. Но ты-то откуда знаешь?
— Мак так говорит. Для тебя это комплимент?
— Еще бы, — рассмеялся Силк. — Сейчас я ее домою, с твоего позволения, потом схожу в тир и, может быть, даже поплаваю в бассейне.
— Возьми с собой телефон.
— У меня выходной.
— И все-таки возьми.
Он издал неприличный звук и направился в душевую.
Глава вторая
Ганский тир для лучников располагался на автобусном маршруте, примерно в четырех километрах южнее города, по направлению к Семи Священным Озерам. Участок дороги вокруг тира туристическое бюро нарочно сохраняло в плохом состоянии. В результате те одиннадцать-двенадцать километров, что отделяли тир от нижних озер, автобусы преодолевали за час с лишним, а пассажиров в них трясло, как поп-корн в коробке. А туристам только того и нужно. Первый белый человек, пришедший сюда, дал месту не совсем точное название. В сезон дождей озер здесь становилось в три-четыре раза больше, да и кто сказал, что аборигены почитают эти озера за святыни? В одном из гротов, в кристально чистой воде, кишели крохотные красные креветки — говорили, что это кровь гавайской принцессы, убитой ревнивым мужем. Это туристам тоже нравилось. По данным бюро, пусть и завышенным, за сезон 2117–2118 годов, только что закончившийся, здесь побывало семьдесят-восемьдесят тысяч людей, любителей пощелкать своими дешевенькими голографами.
— Эй, чудила, нашел свою потерянную пипку?
Силк отвлекся от мыслей о туристах и улыбнулся Коффи, служащему тира. Коффи — здоровенный мужик, совершенно квадратный, был по крови на большую часть туземцем. Темнокожий, с ослепительно белыми зубами, волосы черные с серым отливом. Был он лет на десять — пятнадцать постарше Силка, лет этак сорока пяти, и настолько к себе располагал, что даже его любимый богомерзкий одеколон, отдающий перебродившим вишневым соком, не мог этому помешать.
Пропускной пункт, ведущий за электрифицированную ограду, был всего лишь навесом на толстых опорах. Правда, на тот случай, если стихия разыграется, существовали жалюзи, но Силк ни разу не видел, чтобы Коффи их опускал. За воротами начиналась линия стрельбы, тоже под крышей, но без стен. Единственными сооружениями, обнесенными сплошными стенами, были туалет и оружейная — бронированная коробка, более походившая па старое банковское хранилище. Там держали луки, арбалеты и прочее снаряжение. Владеть настоящим арбалетом для любого из трех основных видов упражнений можно было только по лицензии. И все равно после стрельбы их обычно сдавали под замок, в оружейную.
— Слушай, Коффи: а правду говорят, что твоя подружка никак не отыщет твою пипиську и даже купила себе сканирующий микроскоп?
Коффи раскатисто захохотал. Кому-то нравится резаться в шахматы, кому-то — издеваться над размерами чужого члена.
— Слушай, Силк, я тебе выдам мишень, а ты, как отстреляешься, захвати ее обратно, идет? Зачем зря добру пропадать? Ты ведь все равно ни одной дырки не сделаешь. После тебя этой мишенью еще кто- нибудь попользуется.
— Старик, если мне не изменяет память, на прошлой неделе я тебя разделал под орех.
— Не свисти! Я стрелял с левой руки, с закрытыми глазами, и все равно ты меня еле-еле одолел.
Оба улыбнулись. Приветственный ритуал закончен. Силк вставил свое удостоверение личности в прорезь сканера, и стальные решетчатые ворота открылись. Коффи провел его к оружейной, отворил дверь и вынес Силку арбалет, десять стрел и стопку бумажных мишеней.
— Займешь пятую дорожку, — сказал он. — В одиннадцать придет команда школьников.
— Спасибо, братишка.
— Махалоа.
Силк пошел к навесу для стрелков, положил на стол снаряжение и сумку. Потом отправился вешать мишени. Раньше их крепили на тюках прессованной соломы, теперь — на брикетах какого-то искусственного вещества вроде дерна, которым еще устилали спортивные арены.
Когда-то стрелки из арбалета выполняли множество различных упражнений, но постепенно остановились на трех основных, два из которых стали олимпийскими видами. Упражнение на точность, когда стрелки сидя стреляли по мишеням с десятиметровой дистанции. Мишени эти, наклеенные на спандопластовые пластины, были не больше блюдца. В этом виде пользовались довольно хлипкими арбалетами и тонкими, облегченными стрелами. Излюбленный вид спорта среди людей, тяготеющих к сидячему образу жизни. Выстрелил, подтянул на тросе мишень, вынул стрелу, поставил мишень обратно, и можешь начинать снова. Нередко Силку приходилось видеть, как умелый стрелок пять раз посылает стрелу в пятнышко размером в полустадовую монетку. А лучшие арбалетчики в удачный день посылали в одно и то же отверстие до десяти дротиков подряд.
Другой вид назывался традиционным. В нем позволялось пользоваться лишь самым обычным арбалетом с открытым прицелом. Ограничений было столько, что меткий солдат с оружием образца четырнадцатого века вполне вписался бы в эту группу стрелков.
Силк предпочитал стрельбу в открытом поле. Этот вид был более близок к боевой практике. Мишени располагались на различной дистанции, от двадцати пяти до ста пятидесяти метров. Арбалеты в этих состязаниях использовались современные, безо всяких ограничений на класс, и походили на оружие четырнадцатого столетия примерно в той же степени, в какой крылатый маглевский поезд напоминал деревянную телегу, запряженную быками. И то, и другое — средства передвижения, но разница между ними
