Плаценции, Модене, Кремоне и Болонии. Иногда аристократия, недовольная правом народа на их избрание, стремилась к похищению, иногда купцы, гордые богатством, стремились сами занять. Иногда ремесленники образовывали общества с частными правилами, известными в Милане под именами Motta и Credenza. Казалось, что члены фамилии на одной и той же улице обитали. Их домы, защищенные с боков толстыми четырехугольными башнями необыкновенной высоты, походили на укрепленные замки внутри города. Бранкалеон, знаменитый римский сенатор, разрушил 140 сих укрепленных жилищ — очагов, споспешествовавших беспорядкам. Часто выгнанные из города благородные пользовались их начальством над кавалерией и до тех пор опустошали окрестности, пока жители не примирялись, но часто, обманутые надеждою или принужденные необходимостью, они жертвовали публичною свободою собственной выгоде и подавали помощь своим оружием иностранцу или собственному похитителю.
Победители были безжалостны. Побежденные, изгнанные, ограбленные удалялись в другие города, привязанные к их партии, и ожидали часа мщения. Оттуда весь ужас взаимной ненависти. Когда джибелины вступили во Флоренцию после разбития партии, властвовавшей в 1260, стоял вопрос, разрушить ли город, выбросивший их из своего лона, и если бы не красноречие Фарината degl’ Uberti, то мщение изгнало бы чувство патриотизма. Это самое чувство заставляло их метаться во все стороны за помощью чужестранцев и соглашаться на все условия, чтобы сразить только противников.
Кроме двух главных причин, раздиравших италианские республики: формы правления и отношения к империи, были другие, не столь важные, но не менее гибельные. В каждом городе фамильные ссоры производили несогласия, заговоры, изгнания.
Пример: Имильда де Ламбертацци из благородной фамилии в Болонии была найдена своими братьями в любовном свидании тайном с Бонифацием Жиеремеи, которого фамилия была с ее фам<илией> в закоренелой вражде. Она имела только время убежать, тогда как Ламбертацци вонзили в сердце ее любовника отравленные кинжалы. Имильда, возвращаясь, находит тело лежащее еще теплым. Надежда воскресить его дает ей мысль высосать рану. Но яд переходит к ней, и оба найдены мертвыми. Это воспламенило всю ярость Жиеремеев: они соединились с некоторыми соседними городами. Ламбертацци сделали то же, и после сорокадневней битвы в улицах Болонии последние были выгнаны из города со всеми джибелинами, которых они держались. 12 000 граждан приговорены к изгнанию; их дома разрушены, собственность конфискована (Sismondi, t. 3, p. 442). Флоренция была спокойна до 1215 года, эпохи, когда убийство одного <гражданина> возбудило между Буондельмонти и Уберти смертельную войну, в которой принял участие весь город. Оскорбление, совершенное в Пистое, в 1300 разделило жителей сего города на 2 партии: Bianchi и Neri*. Они пронесли до самой Флоренции зародыш своей вражды и произвели одно из печальных разделений, колебавших Флоренцию. В одной из революций, произведенных сим разветвлением заговоров, Флоренция изгнала из стен своих Данта Алигиери, юного гражданина, имевшего должность в магистрате и державшего сторону Bianchi, искавшего убежища при дворе принцев джибелинских. При начале республик ломбардских их ссоры взаимные и домашние были ограничиваемы посредничеством императора, и потеря этого влияния, может, была одна из причин, доведших Италию до такого состояния в продолжение XIII века. Папы силились удержать их своим влиянием, основанным на народном почтении, если бы сами не увлекались духом мщения против некоторых. Они <в> джибелинах видели неприятелей, а потом Григорий X и Николай III устрашились излишней власти Карла Анжуйского, думали, <что> нужно равновесие, и старались восстановить джибелинов.
К сему времени относится единственная история брата Джиованни де Виченца, доминиканского монаха, начавшего свое поприще в 1233 году в Болонии, где он проповедовал мир и прощение оскорблений. По его голосу граждане бросали оружие и обнимали своих неприятелей. Многие республики с энтузиазмом его просили исправить их законы и умирить несогласия. Всеобщее собрание было созвано в долине Пакварской, на берегах Адижа. Все ломбардцы из Романии и ла Марша, гвельфы и джибелины собрались вокруг их carrocios слушать из уст святого мужа слова мира и исполнять их. Но брат Джиованни, не довольствуясь быть законодателем и арбитром италианских городов, захотел сделаться повелителем и употребил во зло энтузиазм Виченцы и Вероны для приобретения верховной власти. Но скоро он должен был отказаться от этого.
Время от смерти Фридриха в 1250 до вторжения Карла VIII в 1494 есть долгий и неясный период, время поэзии, искусств, письмен и усовершенствований. Италия стала выше по ним государств заальпийских, но погрязла в политическом лабиринте мелких дел.
По смерти Фридриха названия гвельф<ов> и дж<ибелинов> не имеют значения, но служат мечтою для фанатиков. Как гвельфы, так и джибел<ины> императору дают только власть по имени. Триумф Рима и гвельфов по случаю падения дома швабского был увеличен двумя событиями: 1-е — смерть Есселина да Романо, угрожавшего ужасным деспотизмом всей Италии. Гвельфы и дж<ибелины>, забывши ненависть, соединились, чтобы его ниспровергнуть. Другое — еще важнее, перемена династии в Неаполе, Менфруа, брат Конрада, мало заботился о выгодах юного Конрадина, но был твердым и мужест<венным> шефом джибелинов и заставил папу противопоставить себе Карла Анжу с его крест<овым> походом, и был от него в 1266 году разбит и погиб в толпе. Семнадцатилетний Конрадин пытался возвратить свое наследство, но попал в руки Карла и возведен на эшафот. Но Констанция, давши руку Петру III, перенесла в дом арагонский права на Неаполь.
Карл Анжу исчерпал всё в Италии, изгнал джибелинов из Флоренции, где они пользовались независимостью со времен битвы на берегах Арбии. Падение Конрадина расстроило их совершенно. Германия не могла подать помощь, народ везде был гвельфы. Войска Анжу были поддержаны папскими отлучениями, и в продолжение конца XIII века имя джибел<ина> было знаком изгнания в республиках Ломб<ардии> и Тосканы. Карл, назван<ный> папою викарием посл<едней> провинции (Тоск<аны>), желал владычества всей Италии и возродил ревность Григория X и Николая IV.
Города Ломбар<дии>, гвельф<ские> и джи<белинские> не были более одушевлены благородною гордостью презрения к деспотизму. Ненависть личная и желание не дать торжествовать противникам истребляли всё. Тогда некоторые из их граждан делались их синьорами или тиранами. Пример доброхотного пожертвования гражданами власти показала Феррара, отдавшись д’Есте. Если в лом<бардских> гор<одах> и низвергали тирана, то замещали его новым. Прежде средины XIV века все города, так упорно отказывавшиеся от легких знаков покорности императору, потеряли даже память о независимости и были разделены как вотчины их новых повелителей. Милан был долго волнуем раздорами между благородными и народом. Силы обеих <партий> были почти равны, каждая имела своего подестата, отличного <от> законного город<ского> магистрата. Архиепископ Fra Леон Perego (Перего) был главою благородных. Народ избрал Мартина делла Торре, дворянина, из тщеславия взявшего сторону демократическую. <Когда> один благородный был убит своим заимодавцем, обе партии подняли в 1257 году оружие. Эта народная война, переменная в успехах, была прекращена трактатами, но продолжалась много времени и была окончена к концу двух лет разбитием аристократии и избранием Мартина делла Торре в достоинство полководца и повелителя (capitano e signore) народа. Пять из фамилий делла Торре царствовали постепенно в Милане, хотя наследственно, избранием. Двадцать лет после фамилия Висконти, привязанная к противной партии, выслала торриан, и соперничество обоих домов окончилось в 1313 учреждением Матвея Висконти.
Итак, партия джибелинов начала опять возникать. Этому помогла война Анжу с арагонским королем, которому отдались возмутившиеся сицилианцы. Несколько энергичных характеров поддерживали джибелинов в Ломбардии и даже в Тоскане. Висконти были шефы этого заговора. Фамилия де ла Скала, царствов<авшая> в Вероне, сохранила владычество джибелинов в стране между Адижем и Адриатическим морем. Каструкцию Каструкани, бродяга, исполненный талантов, сделался князем луккским и дал джибелинам подкрепление в сердце самой партии церкви, в Тоскане. Мелкие тираны были иногда гвельфы, иногда джибелины, смотря по ходу вещей, но вообще сии последние нечув<ствительно> делались преобладательными. Иностранные принцы были страшнее по-настоящему. Карл Анжуйский мог
