кадетском корпусе; Б. Е. Бернардский (род. 1819), окончивший Академию художеств, был учителем рисования и гравировал иллюстрации А. А. Агина к «Мертвым душам»; Ф. Н. Львов до ареста был репетитором химии в Павловском кадетском корпусе; А. П. Милюков «в 1849 году преподавал русскую словесность во 2-й петербургской гимназии и в Сиротском институте и до июня — в дворянском полку»; Ф. Г. Толль преподавал «русскую словесность в Главном инженерном училище»; И.-Ф. Л. Ястржембский с 1843 г. преподавал политическую экономию и был помощником инспектора классов в Технологическом институте (там же. С. 346–357).
…весьма многие из них заявили себя потом с большою честью в науке, как профессора, как естествоиспытатели, как секретари ученых обществ, как авторы замечательных ученых сочинений… — И это замечание Достоевского свидетельствует о его исключительном внимании к судьбе бывших петрашевцев. Все, что говорит здесь Достоевский, находит подтверждение в исследовании В. Р. Лейкиной, опирающейся на массу документов и «подлинных дел» петрашевцев. Так, Д. Д. Ахшарумов «в 1862 году окончил Медико-хирургическую академию», работал за границей в лаборатории Дюбуа-Реймона, а по возвращении в Россию «написал ценные исследования санитарно-общественного характера…»; Н. Я. Данилевский — «выдающийся естествоиспытатель и теоретик неославянофильского направления»; Е. И. Ламанский — «исследователь истории денежного обращения и кредитных учреждений в России»; Ф. Н. Львов — секретарь Русского технического общества, редактор «Записок» этого общества и представитель научных обществ на нескольких русских и заграничных выставках; О. Ф. Отт — «помощник ученого секретаря Ученого комитета в министерстве финансов»; Р. А. Черносвитов «в 1850 г. <…> просился в Петербург для разработки своего открытия в области воздухоплавания» (там же. С. 345, 348, 351, 353, 356). Профессорами стали впоследствии А. П. Милюков и Б. И. Утин, Ф. Г. Толль издал трехтомный «Настольный словарь» (1863–1866) с приложением.
…издатели журналов… — Достоевский подразумевает себя и своего брата, М. М. Достоевского (1820–1864), А. П. Милюкова, А. Н. Плещеева.
…весьма заметные беллетристы… — Кроме самого Достоевского «весьма заметными беллетристами» стали: М. Е. Салтыков-Щедрин, Г. П. Данилевский (1829–1890), А. И. Пальм, А. М. Милюков, Ф. Г. Толль.
…поэты… — Подразумеваются А. Н. Майков (1821–1897), так как по окончании суда над петрашевцами он все-таки долгое время состоял под надзором, А. Н. Плещеев (1825– 1893) и С. Ф. Дуров (1816–1869).
…ныне получился тип русского революционера до того уже отличный от народа… — Подразумеваются участники демонстрации на площади Казанского собора 6 декабря 1876 г.
…одно иностранное мнение о русской сатире… — См. XXIV, 506.
…я даже и теперь, чуть не в прошлом месяце, читал опять о застое русской литературы и о «пустынях русской словесности». — Достоевский имеет в виду статью А. М. Скабичевского «Беседы о русской словесности (Критические письма)», в начале которой было высказано следующее заключение о современной русской литературе: «Что касается лично до меня, то я вполне разделяю недовольство большинства общества современною беллетристикою. Если и существуют в литературе два, три имени, которые следует исключить из этого недовольства, если и появляется в течение года два, три произведения, отмеченные сильным талантом и обращающие на себя всеобщее внимание, то подобные явления представляются словно оазисами в дикой пустыне. Они остаются сами по себе, а пустыня тоже — сама по себе и, главное дело, продолжает пребывать все тою же бесплодною пустынею» (Отеч. зап. 1876. № 11. С. 2).
…на 92 странице романа (см. «Вестник Европы») сверху страницы есть 15 или 20 строк, и в этих строках как бы концентрировалась, по-моему, вся мысль произведения ~ К сожалению, этот взгляд совершенно ошибочен… — Подразумеваются следующие строки о Соломине в XVI гл. «Нови»: «…Соломин не верил в близость революции в России; но, не желая навязывать свое мнение другим, не мешал им попытаться и посматривал на них — не издали, а сбоку. Он хорошо знал петербургских революционеров — и до некоторой степени сочувствовал им — ибо сам был из народа; но он понимал невольное отсутствие этого самого народа, без которого „ничего ты не поделаешь” и которого долго готовить надо — да и не так, и не тому, как те. Вот он и держался в стороне — не как хитрец и виляка, а как малый со смыслом, который не хочет даром губить ни себя, ни других. А послушать… отчего не послушать — и даже поучиться, если так придется» (см.: Вестн. Европы. 1877. № 1. С. 92).
