«Пушкин есть явление чрезвычайное — сказал Гоголь». — Достоевский цитирует начало статьи Гоголя «Несколько слов о Пушкине» (1832. Напечатана в 1835 г. в сборнике «Арабески», ч. 1). У Гоголя далее следовало: «…это русский человек в его развитии, в каком он, может быть, явится через двести лет».
…из четырнадцати классов, на которые разделено образованное русское общество — В 1722 г. Петром I была утверждена «Табель о рангах…», согласно которой русское служилое сословие было разделено на четырнадцать разрядов (чинов) — от канцлера до коллежского регистратора (см.: Шепелев А. Е. Отмененные историей. Чины, звания и титулы в Российской империи. Л., 1977. С. 11–12).
…живущими «без закона»… — См. ниже.
…женщина, «дикая женщина», по выражению одного поэта… — В черновом автографе было вписано продолжение: «нашего. Дайте мне женщину, дикую женщину». Возможно, имеются в виду слова поэта Я. П. Полонского из его статьи «По поводу последней повести графа Л. Н. Толстого „Казаки“» (Письмо к редактору «Времени»): «Я был также на Кавказе, также испытал на себе страсть к полудикой женщине…» (Время. 1863. № 3. Отд. II. С. 96).
Оставь нас, гордый человек; // Мы дики, нет у нас законов, // Мы не терзаем, не казним. — Слова Старика из поэмы Пушкина «Цыганы» (1824), обращенные к Алеко.
Зачем, как тульский заседатель, // Я не лежу в параличе? — Цитата из «Путешествия Онегина».
Бес благородный скуки тайной. — Цитируется стихотворение Некрасова «Отрадно видеть, что находит…» (1845):
Отрадно видеть, что находит Порой хандра и на глупца, Что иногда в морщины сводит Черты и пошлого лица Бес благородный скуки тайной… Не такова Татьяна — это апофеоза русской женщины… — Это понимание образа Татьяны является развитием и углублением сказанного о ней Белинским, в его девятой пушкинской статье. Критик утверждал: «…едва ли не выше подвиг нашего поэта в том, что он первый поэтически воспроизвел, в лице Татьяны, русскую женщину…» (Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1955. Т. 7. С. 473). Писал он и о замечательных свойствах натуры Татьяны: «Вся ее жизнь проникнута тою целостностью, тем единством, которое в мире искусства составляет высочайшее достоинство художественного произведения». «…Татьяна — существо исключительное, натура глубокая…» (там же. С. 482–484). О расхождении Достоевского с Белинским в оценке решения Татьяны в последней сцене романа см. ниже, примеч. к с. 433.
Образ Татьяны привлекал внимание Достоевского и ранее. В статье «Книжность и грамотность» (1861) содержалась хоть и краткая, но очень высокая оценка: «…тип единственный до сих пор в нашей поэзии, перед которым с такой любовью преклонилась душа Пушкина как перед родным русским созданием…» (наст. изд. Т. 11. С. 95). См.: Фридлендер Г. М. У истоков почвенничества (Ф. М. Достоевский в журнале «Светоч») // «Известия АН СССР». Серия литературы и языка. 1971. № 5. С. 407.
…и ей предназначил поэт высказать мысль поэмы в знаменитой сцене последней встречи Татьяны с Онегиным. — Имеются в виду строфы XL–XLVI1 в восьмой главе «Евгения Онегина». В «Подростке» (1875) Достоевский писал: «…у великих художников в их поэмах бывают иногда такие больные сцены, которые всю жизнь потом с болью припоминаются, — например, последний монолог Оттело у Шекспира, Евгений у ног Татьяны…» (наст. изд. Т. 8. С. 382).
Можно даже сказать ~ кроме разве образа Лизы в «Дворянском
