– И капитан там очень надежный, некий Афиноген Скаладос. Отличный малый, и бывалый моряк… Он сейчас в вашем секрете парится за какую-то мелочь. Выпустите его – берите корабль. А приказ Афиногену я сейчас напишу.
Панкратий толок диву давался – ну, надо же, вроде пьяным пьян был комес – и так здраво рассудил. Вот уж поистине – военно-морская выучка!
Беспутного Афиногена отыскали быстро. Не прошло и трех часов, как посыльный дромон «Агамеменон», выйдя из гавани Юлиана, вспенил узким носом…
Глава 4
Лето 1443 г. Мраморное море. За «Святым Николаем»
Носимся мы с кораблем смоленым,
Едва противясь натиску злобных волн.
…нежно-палевые воды Мраморного моря.
Дромон «Агамемнон» оказался отличным судном – небольшой, с узким стремительным корпусом, среди военных судов он занимал нишу между юркой галеей и куда более основательными селандром или памфилом. Относясь к классу монер – кораблей с одним рядом весел, «Агамемнон» имел тридцать гребцов – по числу весел – залитую асфальтом палубу на носу и корме, мощный таран и две мачты с косыми латинскими парусами. Собственно, паруса-то сейчас и обеспечивали «Агамемнону» очень приличную скорость.
– Хороший корабль! – стоя на носовой палубе, Алексей ловил лицом брызги – судно заметно качало – недостаток всех монер и вообще – узких судов.
– Да, замечательный, – тоном радушного хозяина отозвался капитан Афиноген Скаладос, личным приказом старшего протокуратора Маврикия недавно выпущенный из узилища секрета ночной стражи, где отсиживался за членовредительство, дебош и драку.
Афиноген выглядел настоящим моряком – коренастый, плечистый, ловкий, с умным волевым лицом, обрамленным широкой тщательно подстриженною бородкой, какую в более поздние времена назвали бы «шкиперской». Для большего удобства он был одет на латинский манер – узкие штаны-чулки и короткая бархатная куртка с наборным поясом и золотой цепью на шее, все – сверкающее, ало-желто-синее, по последней бургундской моде, вот только башмаки были разношенные и мягкие, вовсе без длинных носов, что и понятно – ну-ка, побегай-ка по палубе в модных туфлях!
– Что вы на меня так смотрите, господин тавуллярий?
– Старший тавуллярий – с вашего позволения.
– Ах, да, да – старший, – капитан похихикал. – Думаете, не латинянин я? Не католик ли? Признайтесь, ведь так думаете?
– Ну… да, – улыбнулся Лешка. – Судя по вашей одежде…
– А вы попробуйте походить по судну в одежде ромейского вельможи – в длинных туниках, в тяжелых парчовых накидках до самой палубы. Жутко неудобно – я вам говорю. А так – я православный, и даже никогда не поддерживал унию, хотя многие говорили, что она и поможет против турок. Что-то не очень помогла – правильно, что ее прокляли на соборе в Иерусалиме.
– Говорят, римский папа объявил против магометан крестовый поход, – перекрикивая поднявшийся ветер, сообщил Алексей. – Правда, это пока не точные сведения – только слухи.
– А? Что?
– Слухи, я говорю!
Старший тавуллярий покрутил головой. Наверное, все ж таки капитан Афиноген Скаладос был прав: заключенная четыре года назад во Флоренции уния, подчинявшая православную церковь католической, возложенных на нее надежд византийцев не выполнила – никакой толковой помощи против экспансии турок католики предложить не смогли. И вот совсем недавно уния была предана проклятию на Иерусалимском соборе православной церкви. Некоторые, кстати, считали – что зря. Сам Лешка к подобным богословско-политическим вопросам вообще-то относился довольно равнодушно, однако, сама по себе идея союза, унии – если отбросить всю религиозно-идеологическую шелуху – несомненно имела одно важное свойство – вполне могла бы объединить всех христиан в борьбе против магометан-турок, все больше наползавших на южную Европу. Могла бы… Но, вот, похоже, не договорились, вернее – предали проклятию договор. Римский папа и патриарх, католические и православные клирики ну никак не могли решить, кто же из них главнее! Ну, толкались и собачились меж собою, прямо, как дети в игре «хозяин горы». Взрослые люди… Перед лицом самой жуткой опасности!
Кроме Лешки, на боту судна находились солдаты имперской морской пехоты ну и, естественно, экипаж. Никого из сотрудников сыскного секрета с собой не взяли, что объяснялось не только соперничеством двух ведомств, но и оригинальной конструкцией судна, при всех своих достоинствах, дромон имел один весьма специфический недостаток – его осадка должна была всегда, при любых условиях. Оставаться постоянной, иначе при перегрузе волны запросто могли захлестнуть весельные порты и всю палубу, а при недогрузе сильный ветер просто валил судно.
Филимон Гротас, конечно, и хотел бы послать с Лешкой проверенных людей, но все же вынужден был уступить, настояв на условии, чтобы морские пехотинцы дромона беспрекословно выполняли все приказы старшего тавуллярия. В общем, пришли к соглашению…
Так-то оно так, но с командиром пехотинцев Лешка еще так и не познакомился – тот с самого отплытия так и дрыхнул в небольшой кормовой каюте, скорее даже – просто навесе, задернутом плотной тканью.
Море играло лазурью, прозрачное голубое небо казалось бездонным, дул теплый боковой ветер, развевая над мачтами дромона золотистое парчовое знамя с черным двуглавым орлом. Стоя на абордажном мостике, Алексей до боли в глазах вглядывался вперед – не покажутся, не мелькнут ли хотя бы на миг прямые паруса «Святого Николая». Торговая скафа вовсе не являлась быстроходным судном, и вообще-то, пора бы было ее нагнать.
– Нагоним, – махнув рукой, усмехнулся Афиноген. – Мы просто сейчас идем к острову Дракона кратчайшим курсом, на что при таком ветре вряд ли окажется способен ваш «торговец» – у него ведь нет весел, да и паруса – прямые.
– Так вы думаете, мы будем в гавани раньше, чем «Святой Николай»? – оживился Лешка. – Вот, хорошо бы!
– Каково отставание? – тут же спросил капитан.
– Шесть летних часов… да, пожалуй, примерно так.
– Тогда мы точно придем к острову первыми!
Афиноген оказался прав – уже к вечеру, когда золотистое солнце уже начинало клониться в море, впереди показались черные скалы. Скалы быстро приближались, вот уже можно стало разобрать росшие на них кустарники, а затем – и кромку прибоя, и высокую башню – маяк – и сады, и беленые, с красными черепичными крышами, домики.
Когда подошли ближе, стали видны и многочисленные рыбачьи лодки, и вывешенные для просушки и ремонта сети вдоль всего берега. Алексей возблагодарил Господа – «Святого Николая» – вообще, никакого крупного корабля – ни на рейде, ни у причала не было. «Агамемнон» все-таки пришел первым!
– Капитан, прикажите срочно разбудить командира воинов, – попросил Алексей. – Мне нужно с ним переговорить.
– Да, я пошлю матроса.
– Кстати, кто он по званию?
– Сотник. Хотя воинов, как вы, верно, заметили, сейчас гораздо меньше – мы же взяли с собой излишки припасов.
Обернувшись, Афиноген махнул рукою возившемуся у фок-мачты матросу:
– Срочно разбуди Ореста!
Матрос со всех ног бросился исполнять приказание.
Чтобы не терять времени, Алексей тоже направился на корму по куршее – узкому мостику, идущему вдоль всего корабля, покрытого сплошной палубой лишь на носу и корме. Взгляд его невольно задержался на гребцах, орудующих веслами под ритм кормового барабана и флейты – задающие темп гребли музыканты были полноправными членами экипажа дромона, как, впрочем, и любого другого гребного судна. Надо сказать, что на дромоне – монере с одним рядом гребцов – людей берегли, и зря махать веслами не
