Вежливо попрощавшись, Леонтий – точно, Леонтий! – быстро зашагал в людскую. Скользнув за парнишкой неслышной тенью, Алексей на ходу перекрестился: слава Богу, кажется, пронесло. И, тем не менее, он так и не уснул – еще бы! – ожидая от Феклы – или как ее там по-турецки? – любой самой неожиданной каверзы. Да уж, от этой коварной девчонки всего можно было ожидать.
Турки и Фекла покинули постоялый двор довольно быстро. Впрочем, на улице уже занималась заря. Пора было уходить и артистам.
Леша живо разбудил всех:
– Вставайте, други!
Споро поднявшись, вся труппа во главе с Периклосом отправилась в путь к причалу. Сонный Микол, хозяин постоялого двора, все же соизволил проснуться и проводил постояльцев до самых ворот. Прощаясь, придержал за рукав Лешку, шепнул:
– «Калим-бей» сегодня идет к Никополю.
– Какой Калим-бей? Ах, да, галера…
– А назавтра повернет обратно. Смотрите, как бы вас не догнал.
– Благодарю за предупреждение, – Алексей вынул из кошеля аспру. Маленький серебряный кружочек тускло блеснул в свете зачинавшегося дня. Брезжил рассвет.
– И, вот еще что, – чуть задержавшись, обернулся Лешка. – Вчерашние гости… Они тоже отправятся с «Калим-беем»?
– Какие гости? – поначалу не понял Микол. – А, турки. Да, с «Калим-беем»… Хотят немного спуститься вниз по течению. Ищут кого-то… А этот их командир – молодой, да ушлый! – с неожиданным уважением отозвался кабатчик. – Еще безусый совсем, а гляди ж ты… Сипахи его побаиваются.
Ну, еще бы…
Лешка ничего не сказал, лишь вспомнил, с какой легкостью Фекла расправилась с башибузуками. Да уж, такую девку не грех и побаиваться. Ежели что не по ней – убьет и слова не скажет. Вот уж интересно, кто же она такая? Турчанка? Но – ходит сейчас в мужском платье, да еще постоянно – с отрытым лицом, что для мусульманской женщины – смертный грех, вовек потом не отмолится. Правда, турки используют и христиан, и огнепоклонников… кого только не используют. А ислам – только для избранных! Остальные – «райят», быдло – пусть платят налоги, они на христиан куда как выше. Или вот еще есть так называемая фетва – разрешения на что-либо. Например, многие выпрашивают у какого-нибудь знакомого муллы фетву на питие вина в «лечебных» целях. Дескать, не пьянства ради, а токмо здоровья для. Вот и для шпионки- разведчицы – а именно ею, похоже, и являлась Фекла – могли выдать специальную фетву. Разрешили грешить: ходить в мужском платье, открывать лицо… и спать, с кем захочется. Как эта хитрая и коварная девка попала к башибузукам? Наверное, ошиблась – и на старуху бывает проруха – приняла за своих. Скорее всего, пробиралась в Румелию из Валахии… наверное, успела там что-то эдакое натворить, спешила… Вот и попалась по глупому, всякое в жизни случается. Прикинулась паломницей-замарашкой – для этого прямо театральный талант нужен. Актриса! Что и сказать, актриса… Чулпан Хаматова… А ведь, кстати, похожа чем-то!
Путники затаились, немного не доходя до причала, в орешнике. Старик Периклос так и вообще остановился на своей тележке еще дальше, и Лешка сейчас молился – лишь бы осел не закричал. Предложить оставить животное на постоялом дворе у Алексей н поворачивался язык – ослик Терентий, похоже, давно уже являлся полноправным членом труппы. Ладно, может быть, удастся договориться с хозяином барки? Как его? Шкипер… Шкипер Данчо Ребов. Конечно, придется переплатить, но деньги есть – вчера поработали на славу.
Туман постепенно исчезал, расслаивался, и вот уже сквозь грязно-белые куски его проглянула серо- голубая гладь Дуная. Первые лучи восходящего солнца золотили редкие палевые облака, позади, в селе, начинали свою утреннюю песнь петухи. Не поели еще – село зажиточное, впрочем, здесь, в Румелии, таких много. Турки даже ослабили налоги, и весьма сильно по сравнению с имперскими. Пока…
Хищный корпус турецкой галеры приткнулся кормой к самому концу причала. Мачты были сняты, по всему, судно намеревалось сейчас идти на веслах. Тем более – вниз по течению. Дожидаясь, когда турки отчалят, Алексей с невольным восхищением рассматривал изящные обводы галеры – украшенную великолепной резьбой корму с разбитым на ней шатром, узкий мостик – куршею – тянувшийся от носа к корме, с балюстрадой и натянутым сверху тентом, резной нос с тараном в виде позолоченной львиной морды – судя по этой детали, судно было трофейным, венецианским или греческим – Аллах запрещал правоверным изображать людей и животных.
Вот на куршее показались люди… Ага! Комит и два подкомита. Закричали, замахали плетками, будя спящих у весел гребцов. На корме показался какой-то расфуфыренный франт в длинном парчовом кафтане и зеленой чалме – вероятно, капитан галеры. Да, капитан… Вот он махнул рукой – и подкомиты забегали еще быстрее, щедро угощая плетью прикованных к веслам гребцов – шиурму. Слышно было, как матросы выбрали якорь. Галера дернулась, взмахнула веслами – ух, и красотища же! – и, вспенив узким носом воду, плавно отошла от причала. Задавая темп гребле, зазвенели на корме кимвалы.
Ну, наконец-то! Скатертью, как говориться, дорога. Господа артисты обрадовано переглянулись. А Леонтий – да-да, Леонтий, не Лука – радостно подмигнул Алексею:
– Пора?
– Пора, пора, парень!
Хотя, может быть, это все же был и Лука… Позади, в орешнике, призывно закричал ослик Терентий.
Шкипер Данчо Ребов оказался высоким статным мужчиной лет тридцати, с некрасивым, но почему-то весьма располагающим к себе лицом и большими кранными руками. Он стоял у левого – того, что притулился к причалу – борта барки и смотрел на подходивших артистов.
– Мы – актеры, – подойдя, пояснил Алексей.
– А, явились, – улыбнулся шкипер. – Я – Данчо Ребов. Это про вас мне говорил дядька Микол?
– Про нас, – улыбнулся Лешка.
Шкипер перевел взгляд на подъехавшую повозку:
– Осел тоже с вами?
– Без него никак нельзя, – покачал головой Периклос. – Кто же будет перевозить реквизит? Сами не натаскаемся.
– За осла и тележку – отдельная цена.
– Само собой…
– Восемь аспр!
– Хэк… Ладно.
Сладившись с ценой, балаганщики перебрались на барку – небольшое плоскодонное судно с широкой кормой и ничуть не менее широким носом. По уставленной каким-то объемистыми тюками палубе уже бегали матросы… нет, скорее, конюхи или погонщики – шестерка лошадей, запряженных цугом, уже дожидалась на берегу в упряжи.
– Мощность двигателя – шесть лошадиных сил, – хмыкнув, в полголоса пошутил Алексей.
Ослика, кстати, взяли-таки на борт. Ну, еще бы… Восемь аспр.
– Ну что, все поднялись? – шкипер осмотрел пассажиров.
– Все.
– Тогда в путь. Приготовились. Поднять трап… Отдать концы… Вперед помалу!
– Цоо! Цоо! – цыкнул погонщик, и, грузно отвалив от причала, барка медленно двинулась вверх по реке.
Выглянуло солнышко. А через пару часов – и вообще припекло. Растянувшись меж тюками на палубе, «господа артисты» блаженствовали, а тощий Федул и сам мэтр Периклос давно уже дремали. С левого борта неспешно проплывал берег. Лешка и сам уже почувствовал навалившуюся дрему – ночью-то так и не удалось как следует выспаться. Превозмогая себя, он все-таки нашел в себе силы пройти на корму. Сняв рубаху, наклонился к воде, зачерпнув ладонями воду, умылся, сразу же почувствовав себя намного бодрее и лучше. И тут же ощутил, будто чего-то не хватает. Чего? Молодой человек похлопал себя по груди… Вот он, крестик… А где же амулет? Тот самый, подаренный Марикой, тайный знак общества Гемиста-Плифона – маленький кружочек с Кудрявым Зевсом.… Кстати, сей амулетом не так давно разглядывала и Фекла… А!
