значит, все-таки, Лука…
Алексей неожиданно для себя улыбнулся: вокруг стояли друзья: близнецы, Здравко… И друзья были здесь, в городе!
Подозвал привратника:
– Что, хозяин совсем ничего не сдает в этом доме?
– Сдает, господин. Несколько комнат на втором этаже.
– Вот и отлично! Мы снимем пару… Правда, заплатим потом, ничего?
– Думаю, хозяин сделает для вас исключение…
Комнаты оказались вполне подходящими, просторными, правда, несколько пыльными, зато уставленными неплохой мебелью из резного дуба.
– Вот это роскошь! – проведя пальцем по комоду, восхитился Лука.
Лешка улыбнулся:
– Не видел ты еще роскоши, парень! Ну, вы располагайтесь, а я скоро приду. Навещу друзей…
Он увидел парней еще издали: Панкратий, Иоанн, с ними еще кто-то, незнакомый. Похоже, те шли в корчму, Лешка не стал окликать, просто зашел туда же, да подсел к коллегам за стол, надвинув на самый лоб купленную по пути шляпу.
– Э, любезнейший, здесь место занято, – негромко промолвил Иоанн.
– Да-да, – подтвердил Панкратий. – Мы здесь ждем товарища…
– Уже дождались…
Положив шляпу на стол, Лешка с улыбкой взглянул на друзей.
– Ну? Что смотрите? Обниматься будем или лучше выпьем?
Бокал выпал из руки Иоанна, со звоном полетев на пол:
– Алексей! Лекса! Ты ли?!
– Он, он, – от души хлопнув старшего тавуллярия по плечу, засмеялся Панкратий. – Ишь, как к кувшину тянется. А мы ведь тебя уже похоронили, друже.
– Я догадываюсь, – Лешка мотнул головой. – Аргип сказал?
– Он… Кстати, он пропал куда-то еще по весне. Говорят, поджался к себе, в Мистру, а может, убили… Вот, познакомься, наш напарник, Велизар.
– Очень приятно, – Алексей кивнул темненькому востроглазому парню. – А что старина Филимон?
– Старина Филимон уже начальник всего нашего ведомства, еще с той зимы! Вместо Маврикия – тот еще выше пошел… А у нас, знаешь, Злотос руководит… протокуратор… Гад, каких мало! Кстати, ведь тебя на эту должность прочили, а он, собака, подсидел… Хитер! Теперь всех поедом ест, мы уже и подумаваем в какое-нибудь другое ведомство перебраться.
– Не торопитесь, – Лешка улыбнулся друзьям. – Еще поборемся со Злотосом… Я ж теперь должен быть в фаворе. Жаль вот только грамоту Бранковича не сохранил… ну да ничего, свидетели имеются. Ну, что сидим-то? Выпьем, наконец, или друг на друга глядеть будем?
Коллеги опрокинули по бокалу терпкого розового вина, зажевали сыром.
– А знаешь, – вдруг вскинул глаза Иоанн. – Мы ж стрелка вязли! Ту, того самого, что с арбалетом… Думаешь, кто это оказался? Ни за что не поверишь – Кераксион Младенец!
– Керакссион? Так ведь он еле ходит!
– Вот и мы так думали. А он, оказывается, вполне даже шустр… И в парике! Представляешь?
– В парике? То-то я и раньше про это подумывал… Больно уж лохматые волосы… Так, взяли, говорите?
– Взяли! Твой Зевка помог вычислить, он теперь у нас на связи. Ушлый же парнище, я тебе скажу!
– Ушлый? А вы думали?! – выпив второй бокал, Лешка помрачнел и спросил то, что должен был спросить сразу, но почему-то отвлекся. – Ксанфия где, не знаете?
– В монастыре… – негромко отозвался Панкратий. – В том, что у церкви Хора. Там недавно вновь открыли женский…
– В монастыре… – ошарашенно протянул Алексей. – Вот, значит, как…
– Видать сильно она тебя любила… А, послушай-ка! Постриг-то она еще так и не приняла… Ну да, года ведь не прошло, а она, как уходила, собралась год в послушницах быть.
– Что ты говоришь, Панратий?! – луч надежды блеснул в светлых глазах старшего тавуллярия. – Так я – туда!
– Подожди, пойдем вместе. Филимона только дождемся.
– А, так вы его ждете?
– У него как раз и коляска имеется! Служебная…
– Вот и славно!
Стена Константина. Развалины. Заросли. А вот и церковь – золоченый купол на фоне синего моря. До боли знакомое место, сколько раз здесь гуляли с Ксанфией, еще когда только познакомились…
Женский монастырь… Эх, забарабанить со свей дури в ворота…
– Мужчин не пускаем!
– Да мы из сыскного ведомства!
– Все равно. Подождите, пока кончиться таинство.
– Что еще за таинство?
– Постриг…
– Постриг?! И давно идет?
– Вот-вот начнется…
Лешка опрометью бросился к церкви, схватил первого попавшегося дьячка:
– Где? Где отец Григорий?!
– Там!
– Гриша! Эй!
– Господи… – старый друг улыбнулся с благостной радостью. – Никак, Лекса?! Тебя ли вижу? Слушай, Ксанфия приходила, сколь раз, просила помолиться… за упокой души! Я ведь молился… Господи, грех-то какой. За живого человека!
– Давай, давай, отче, – Лешка хлопнул приятеля по плечу. – Замаливай скорее свой грех – веди скорей в монастырь, в женский!
– В женский?!
– Пока Ксанфия постриг не приняла!
– Тогда бежим!
Темная зала… Свечи… Золотые оклады икон. Согнутые головы монашек. Игуменья…
– Нарекается именем Филидора… Нарекается именем Фекла… Нарекается именем…
Золото волос!!!
– Ксанфия!!!
Вот так вот! Громко! На весь монастырь!
Одна из послушниц обернулась…
Вспыхнули искры в глазах. Сначала – недоверчиво-удивленно, потом …
– Лекса!!! Милый мой… Милый…
Схватив суженую в объятия, Лешка потащил ее вон из залы. Мимо укоризненно смотрящих монашек, мимо золотых окладов икон, мимо свечей чадящих… Прочь! Прочь! Навстречу счастью!
У выхода обернулся:
– Уладь там все, Гриша.
– Улажу…
– Постой… Что там так бьют колокола?
– Сегодня свадьбы…
– Свадьбы?! А, может и мы? А, Ксанфиия? Сколько уже можно ждать?
Григорий улыбнулся:
– С большим удовольствием вас повенчаю. Ждите у клироса…
– Славно! А, Ксанфия? Славно же! У меня уже и посаженный отец есть, там, на улице. Филимон
