Сряжайте корабли!
…«Ария», любимой Лешкиной группы.
Закончив петь, Алексей выхлестал целый бокал, кивнул Ксанфии, и затянул снова, теперь уже другую песню. Вернее – другие. Он спел и «Свободу» и «Прощай, Норфолк!» и «Улицу Роз», пел, не чувствуя усталости и не ощущая, как текут по щекам слезы. Хотя, конечно, Ксанфия была не Маврин, или Холстинин с Дубининым, а сам Алексей – не Кипелов и не Беркут, но он пел не голосом, пел душой…
Пел и невольно вспоминал прошлую жизнь. Ту… И воспоминания проходили клипами, под песни, под музыку «Арии», и было даже не ясно теперь – было ль это, иль не было…
Детский дом, абитура на факультете социальных наук, колхоз, вернее АОЗТ, куда по старой память приехал подработать в конце лета. Застрявший в болоте трактор, торговка спиртом бабка Федотиха… Гроза. И провал. И – отряд работорговцев татар.
Лешка – Алексей Смирнов – так до конца и не понял, как оно так вышло, что он, человек начала двадцать первого века, вдруг оказался в веке пятнадцатом, точнее – почтив его середине. Чудеса или просто – непознанное еще научное явление. Какой-нибудь темпоральный провал. Татары продали его в рабство, в Крым, откуда он бежал вместе с Владосом, бежал в Константинополь – родной город нового друга, который – не сразу, постепенно, стал родным и для него, Лешки. И все же парень поначалу дела все, чтобы вернуться обратно, в свое время, к привычной жизни, и добился таки своего, вернулся. И, как оказалось, зря. Ведь там по прежнему продолжал существовать тот самый юноша, Лешка Смирнов, словно ничего и не случилось, словно и не проваливался он никуда, не пропадал. Короче, Лешка Византиец – Пафлагон, как его прозвали в Константинополе – в своем прежнем времени оказался лишним, мало того, само его существование там угрожало жизни двух человек – пронзенного татарской стрелой и вдруг оказавшегося живым малолетнего Вовки и… и – Алексея Смирнова, по прозвищу «Леха-Практикант». Его! Лешка даже познакомился… гм-гм… с самим собой, выходит? И решил – убираться обратно, тем более, там, в далеком – и таком родном – пятнадцатом веке его ждали друзья, город, ставший родным, и любимая девушка – Ксанфия, нынешняя невеста и – Лешка очень на то надеялся – будущая жена. Ну, в общем-то, пока все и шло к свадьбе. Любимая, работа, друзья, уважение людей – всего этого Лешка достиг здесь, в Константинополе, достиг сам, чем мог законно гордиться. Одно отравляло жизнь – Лешка точно знал, что в мае 1453 года великий город падет под ударами турок. И хотел бы сделать все, чтобы этого не случилось. Время было – как-никак почти десять лет – и за это время, не такое уж и большое, нужно было что-то совершить, что-то придумать. Ну, а для начала стать тем, с кем вынуждены будут считаться власть предержащие.
Лешка помнил, как вернулся обратно, с помощью все той же бабки Федотихи и Черного болота. Бабка помогла ему вернуться с условием – ежегодно (а, если будет такая возможность, то и чаще) оставлять в условленном месте на Черном болоте драгоценности: золото, самоцветы и прочее. Пробираясь на новую родину, Алексей нашел одну девчонку в Брянске, которой помог бежать в Верховские княжества – поближе к тому самому болоту – и поручил ей выполнять все условия бабки Федотихи, естественно, ничего не объясняя. Девчонка была ему сильно обязана и согласилась, только вот, как узнать, выполняла ли? Да и не до того сейчас был. Хотелось бы, конечно, верить, что выполняла, но, как говориться – все в руках Божьих…
Допев, наконец, последнюю песню, Лешка устало откинулся на софу. Уже давно стемнело, и гостя оставили ночевать, чему он и не сопротивлялся, а сразу уснул, бормоча что-то насчет ближайшего четверга и корабельного фрахта.
Лешка тоже смежил глаза, но все же заснуть ему так и не удалось – едва задремав, он проснулся от щекотливого прикосновения нежных рук Ксанфии.
В четверг! Бандиты решили брать склад в четверг! К этому времени, как пояснил на секретной встрече Аргип, подкоп уже должен был быть готов. По просьбе Зевки юноша нарисовал для разбойников внутренний план склада, и буквально в тот же день получил через того же Зевку инструкции, согласно которым Аргип должен быть готовым помочь им уже в ближайший четверг. Владелец склада хотел поначалу и вовсе выгнать внутренних сторожей, включая и смотрителя за котами, как полностью не оправдавших оказанного им доверия, однако, после тайной и вдумчивой беседы с протокуратором Филимоном Гротасом, изменил свое мнение и милостиво согласился оставить «этих придурков».
Куда бандиты могут вывести подземный ход?
Лешка, Иоанн и Панкратий целый вечер решали сей кроссворд под руководством начальника. Получалось – куда угодно: можно к сиреневым кустам, можно – в сторону городских ворот – к платанам, а можно и к ручью.
– Я бы к ручью вывел! – азартно доказывал Иоанн. – Сами смотрите – там обрыв, колючий кустарник, травища по пояс…
– Все так, но к ручью не подъехать возам! – тут же парировал Панкратий. – Как же они будут тащить награбленное – на себе? Нет уж, тут и одним осликом не отделаешься.
– Не одним, так стадом, – Иоанн не собирался сдаваться. – Зачем им возы, когда добычу можно просто навьючить…
– Навьючить… – задумчиво повторил Алексей. В голову его вдруг пришла одна мысль, пришла вот только что, сейчас, после всех слов приятелей.
– А зачем навьючивать? – старший тавуллярий обвел притихших коллег немного насмешливым взглядом. – Зачем вообще возы? Лодка! Баркас! Нагрузил, отплыл – и, пожалуйста, причалил, где тебе удобней.
– Молодец, Алексий! – покачав головой, похвалил начальник. – Верная мысль насчет лодки. Я б, к примеру, точно так и сделал… А вот по поводу того, где им удобнее пристать – тут тоже подумать надо. Панкратий, не в службу, а в дружбу, сбегай к господину Златосу, попроси схему южных гаваней, у них в отделе, всяко, должна быть.
Кивнув, Панкратий молча встал и исчез за дверью.
– Да, – подкрутив усы, продолжал Филимон. – Баркас баркасом, но и за всеми остальными направлениями тоже нужно присматривать. Вот вы тут говорили – куда удобнее вывести подкоп… Однако, я полагаю, что рассуждать нужно по иному – не куда, а откуда! Они ведь снаружи копать будут, а вовсе не изнутри.
Лешка с Иоанном одновременно хлопнули себя по лбам:
– А ведь верно!
– Значит, разбойников можно будет зачес еще на стадии подготовки подкопа! Землю ведь нужно выносить, куда-то выкидывать…
– Или вывозить.
– Да-да, или вывозить.
Протокуратор ухмыльнулся в усы:
– Сегодня у нас какой день? Вторник?
– Да, вторник с утра был.
– Вот завтра и глянем что там такого нового появилось, у склада… Сами только там мордами не сверкайте – пошлите агентов.
– Само собой.
Тут как раз вернулся и Панкратий с пергаментной схемой. Положил пергамент на стол, уселся, пожаловался, утирая со лба пот:
– Ух, и человек же этот Хрисанф Злотос – как таких чертей еще земля носит?
– А что такое? – заинтересовались парни.
– Все выспрашивал, зачем, мол, вам схема, да что там мы там замыслили, да и вообще, все порты – это его территория и нечего туда соваться. Пришлось вашим именем пригрозить, господин протокуратор.
Филимон хохотнул:
– Ну и правильно. И так, что мы тут имеем?
Надо отдать должное Хрисанфу Злотосу, схема оказалось очень подробной и заняла почти весь стол. Это ж сколько кожи пошло на сей пергамент? Небось, целый теленок, а то и два! Можно было бы и дешевой
