чтобы ее страхи оказались напрасными. Она оглянулась на кровать, где мирно посапывал Калеб, и почувствовала, как от одного взгляда на мужа заколотилось сердце. Он стал смыслом ее жизни, его улыбка была ей дороже солнца. Келли никогда не думала, что мужчина, тем более наполовину индеец, может быть таким нежным. Теперь они уже не могли быть близки, но Калеб постоянно обнимал ее, прижимал к себе, шептал о своей любви и о том, что Келли сказочно красива. Это было божественно приятно, даже если слова его не совсем соответствовали истине. В конце концов у нее имелось зеркало.
Когда у Келли затекала спина, Калеб растирал ее, легонько целуя в шею и нашептывая слова любви; а когда посреди ночи ей вдруг хотелось шоколада, он седлал коня и скакал в центр, поднимал с постели бедную миссис Пибоди и привозил любимой коробку желанных шоколадных конфет. Калеб обнимал ее, когда без всякой видимой причины она разражалась рыданиями, укачивал, как ребенка, когда ей не спалось, даже пел колыбельные песни на своем тягучем гортанном языке.
Первый укол боли был едва ощутим, лишь слегка отдался в позвоночнике. Удивленный вскрик Келли мгновенно разбудил Калеба.
– Келли?
– Я здесь.
Тотчас же Страйкер оказался рядом и обхватил жену за плечи.
– Ты почему не в постели?
– Что-то не спится.
– Из-за ребенка?
– Сама не знаю.
Страйкер легко поднял Келли на руки и вместе с ней уселся в кресло-качалку.
– Так тебе будет уютней, – прошептал он ей на ухо.
– Спасибо, милый.
Черное безоблачное небо сплошь усыпали звезды, мерцавшие подобно далеким маленьким свечкам. Когда-то давным-давно она слышала дивную сказку о звездном свете и феях; о чем там шла речь, она не помнила, но конец был счастливый.
Так они и сидели в темноте. Голова Келли покоилась на плече мужа, тот тихо поглаживал ее по спине. Вдруг Калеб почувствовал, как Келли напряглась. В течение ночи вспышки боли беспокоили ее все чаще и становились все более интенсивными.
Келли крепко прижалась к Калебу, ища у него поддержки. Когда отошли воды, он снял с нее одежду, обтер ноги, надел чистую рубашку и уложил в постель.
Келли сразу же потянулась к нему, схватила его ладонь и с силой сжала ее, когда по телу прокатилась новая обжигающая волна боли.
– О, как это ужасно! – задыхаясь, выдохнула Келли. – Боже мой, Калеб, мне страшно!
– Не бойся, дорогая. – Он сел рядом на краешек кровати. По бесстрастному лицу метиса невозможно было понять, что он тоже напуган. – Пойду-ка я за миссис Стриклэнд.
– Нет, не оставляй меня!
– Я скоро вернусь, Келли, через десять минут.
– Обещаешь?
– Ну конечно, глупышка.
Для Келли эти минуты превратились в часы. Присутствие Калеба придавало ей силу; когда же он ушел, ей стало по-настоящему страшно. Что, если этот кошмар продлится несколько дней? Что, если ребенок родится мертвым? Вдруг и сама она умрет?
– Калеб, вернись! Калеб! Калеб! – выкрикивала она дорогое сердцу имя, а боль, казалось, рвала ее на части. Она даже толком не заметила, как он оказался рядом и схватил ее за руки, повторяя, что все будет в порядке.
– Мистер Страйкер, вам лучше спуститься вниз, – сказала повитуха. – Джентльмену не пристало присутствовать при родах.
Калеб не стал возражать. Поцеловав Келли в лоб, он вышел из спальни.
Внизу, как и все будущие отцы, Страйкер широкими шагами мерил пол под приглушенные вопли, каждый из которых острым ножом проворачивался в его сердце.
Склонив голову, Калеб взмолился, чтобы страдания Келли скорее закончились и чтобы она родила здорового ребенка. Больше никогда, думал он, вслушиваясь в крик жены, больше никогда!
Очередной вопль разорвал ночную тишину, и Калеб, не в силах терпеть этот кошмар, взбежал по лестнице. Глаза миссис Стриклэнд расширились от ужаса, когда он ворвался в спальню.
– Мистер Страйкер, вы не должны…
– К черту – не должен! – Опустившись на колени у кровати, Калеб взял руки жены в свои. – Келли!
– Мне так больно!..
– Знаю. Держись за меня, Келли.
– Ты меня не оставишь?
– Нет. Потерпи еще немного, моя девочка, я рядом. Миссис Стриклэнд прочистила горло:
– Прошу прощения, мистер Страйкер, но мне кажется, я лучше вас подготовлена принимать роды.
