— Слушаю вас.
— Это правда? — взволнованно спросила она.
— Да, — устало ответил он.
— И вы ничего не хотите мне сообщить?
— Хочу, — сказал он, — но только завтра вечером. У меня к вам одна просьба. Завтра утром я должен переговорить с супругой вашего дяди. Вы можете ей позвонить?
Она молчала. Долго молчала. Целую минуту. Затем наконец ответила:
— Я бы не хотела ей звонить.
— Почему?
— Мне кажется, вы должны были понять, что ее поведение вызывает у нас возмущение. У всей семьи… Она даже не пытается что-либо сделать для него. Алло, вы меня слышите?
Глава восьмая
Он слышал. Собственно, он слышал не только то, что она ему говорила. Он услышал и то, что она не говорила.
— Вы считаете ее виноватой в случившемся? — спросил Дронго.
— Я не могу рассуждать на эту тему, пока мы ничего не знаем, — рассудительно ответила Сабина, — но мне кажется, что она не совсем адекватно себя ведет. Завтра вечером в немецком посольстве будет прием. И насколько я знаю, она тоже собирается там быть вместе со своей подругой.
— С Бродниковой?
— Вы о ней уже узнали. Такая типичная хищница. Никаких моральных запретов, никаких нравственных норм. Она вдова бизнесмена, которого убили полгода назад. И теперь Алдона повсюду появляется с этой вдовой при живом супруге. Мне даже неприятно об этом подумать. Завтра я тоже буду на этом приеме и даже не знаю, что именно скажу Алдоне. Если ее мужу грозит пожизненное заключение, то она обязана как минимум сидеть дома, а не ходить на приемы.
— Вы можете достать мне приглашение? — спросил Дронго.
— Конечно. Меня приглашают с мужем, а супруг уже давно живет в Германии. Думаю, что они не будут возражать, если вы придете со мной.
— Тогда договорились. Но завтра утром я все равно собираюсь навестить жену вашего дяди.
— Лучше сделайте это во второй половине дня, — посоветовала Сабина, — она встает после двух. У нее такой распорядок дня.
— Ничего. Значит, мы встретимся после двух. А когда мне подъехать за вами?
— К шести. С учетом возможных пробок, мы должны быть там в семь часов вечера.
— Тогда договорились. Назовите адрес, куда я должен подъехать. И дайте мне номер мобильного телефона вашей родственницы. Я сам позвоню Алдоне.
Выслушав адрес и номер телефона, он положил трубку. Немного подумав, поднял трубку снова и набрал номер своего друга и напарника — Эдгара Вейдеманиса.
— Добрый вечер, Эдгар, — начал Дронго, — как у нас дела?
— Леня Кружков получает десятки писем от разных людей. Все хотят с тобой встретиться. Ты становишься популярным, как рок-звезда.
— Только звезды не возятся в таком дерьме, — в сердцах произнес Дронго.
— Что ты сказал?
— Ничего. У меня к вам две просьбы. Первая — узнать про детективное частное агентство «Осирис». И вторая — я сейчас продиктую тебе мобильный телефон. Мне нужны распечатки с этого телефона. Все распечатки за последние два, нет, лучше три месяца. Входящие и исходящие, даже если входящие были засекречены.
— С телефонами всегда проблема, — напомнил Вейдеманис, — ты ведь знаешь, как операторы сотовой связи не любят выдавать распечатки. Они буквально трясутся над каждым телефоном.
— Но получив сто долларов, выдают любую распечатку. Знаю. Поэтому и прошу тебя достать мне эти распечатки. Записывай номер.
— Я никогда не записываю номеров, — рассмеялся Эдгар. Много лет назад он работал сотрудником Первого главного управления — внешней разведки КГБ СССР — и поэтому развил в себе почти фотографическую память. Он запоминал гораздо больше цифр и комбинаций, чем его друг Дронго. Может, поэтому в шахматы Дронго чаще всего проигрывал свои партии Вейдеманису. Зато как интуитивный аналитик Дронго был гораздо выше любого партнера. Он продиктовал номер, положил трубку.
Затем снова поднял телефон, набирая номер Вейдеманиса.
— Еще одна просьба. Узнай, когда именно в прошлом месяце в Санкт-Петербург летала Алдона Абасова. Или Алдона Санчук, я не знаю, какой паспорт она предъявила. И рядом с ней, возможно, летела Нелли Бродникова. Записал? Я думаю, что они воспользовались «Аэрофлотом». Туда и обратно. На два или три дня. Все понял?
— Если «Аэрофлотом», то это мы быстро проверим, — заверил его Вейдеманис, — достаточно посмотреть их пассажиров за прошлый месяц. Я думаю, что мы их найдем, если они действительно летали. Хотя подожди, сейчас только половина девятого вечера. Если немного подождешь, я, может быть, узнаю уже сегодня. Там должна работать моя знакомая. В аэропорту Шереметьево. Сейчас я ей позвоню, и она пробьет все данные через компьютер.
Эдгар позвонил через десять минут.
— Все узнал, — весело сообщил он, — Абасова и Бродникова летали в Санкт-Петербург восьмого числа, а десятого они вернулись обратно. Бизнес-классом, первого там не бывает. Что-нибудь еще?
— Восьмого туда и десятого обратно, — повторил Дронго, — тогда давай проверим еще одного человека. Алексей Тимофеевич Паушкин. Эти же числа. Но, возможно, другие рейсы. Возможно даже, что он полетел седьмого, а вернулся девятого. Или девятого полетел, а вернулся одиннадцатого. В общем, проверь эти числа и еще два дня вперед и назад.
— Сейчас перезвоню, — охотно согласился Вейдеманис.
На этот раз Дронго ждал минут двадцать. За это время он успел позвонить на мобильный номер Алдоны.
— Добрый вечер, — сказал Дронго, — извините, что я вас беспокою, госпожа Абасова, но я новый адвокат вашего супруга.
Она немного помолчала, возможно осмысливая сказанное. Затем спросила:
— Как вас зовут?
— Меня обычно называют Дронго, — ответил он.
— Какое странное имя. Господин Дронго, а куда подевался старый адвокат? У него такие трудно запоминающиеся имя и отчество.
— Он работает, — улыбнулся Дронго, — но теперь у вашего супруга будет два адвоката.
— Понятно. И кто вам должен платить?
Очевидно, этот вопрос волновало ее прежде всех остальных.
— Мне платят его родственники в Баку.
— Тогда понятно. Они решили найти еще одного адвоката, чтобы вытащить Ахмеда. Правильное решение.
— Мне нужно с вами встретиться.
— Зачем? — похоже, искренне удивилась она, — я не имею к этому убийству никакого отношения. Что я могу вам рассказать?
— Вы не хотите встретиться с адвокатом своего мужа? — он постарался не скрыть своего сарказма. Но она его, похоже, не поняла.
— Если я ничем не могу помочь, то какой в этом толк? — спросила Алдона. — А я действительно ничего не знаю.
— И тем не менее я настаиваю. Это очень важно.
