Катерина выставила вперед ладонь, как если бы отгораживалась от назойливого соседа по купе, и расслабила пальцы; фактически она повторила свой недавний жест, когда Марковцев держал ее на пороге квартиры.
– На Камчатке развита рыбная промышленность, это несколько ведущих компаний. – Она начала загибать пальцы, перечисляя их: – «Управление тралового и рефрижераторного флота», «Океанрыбфлот», «Акрос» и другие. Речь идет о покупке одной из компаний. Условия сделки – часть оплаты наличными. Собственно, то, о чем я только что сказала: поглощение мелких игроков, сокращение числа участников рынка, которые и установят окончательный контроль в общих продажах. В числе прочих в этой процедуре участвует и банк «Русский дом», и наша фирма. Хочешь поговорить на эту тему?
– Ты прямо как психиатр.
– Как психиатр, – повторила Катя. Она чуть было не полезла за блокнотом, в который выписала ряд вопросов, требующих ответов. Просто необходимо, чтобы Марковцев ответил на них. И она задала первый:
– Что такое новый проект?
Марк не стал отвечать. По интонации гостьи понял, что она все разъяснит сама.
– Это море работы. Это смута. В случае успеха – лавровый венок. В случае неудачи – венок хвойный. Как бы ни готовился проект, риск все равно останется. Я говорю о человеческом факторе. – И она перешла к этому вопросу: – Из кого будет состоять команда? Почему именно эти люди вошли в нее, смогут ли они согласованно работать? Кто принимает окончательные решения для осуществления проекта? Кто будет работать руками, а кто головой?
– Я буду работать головой, – внес ясность Марковцев. – Остальные будут работать руками. А я прослежу за тем, чтобы никто не слонялся без дела.
– А если я…
Марк перебил ее:
– Если ты сама себе начнешь нарезать объем работы, то в конце концов начнешь давать оценку другим. Грызня начинается там, где сотрудники начинают давать свою личную оценку, кто больше сделал, кто круче. Я буду создавать правила игры и контролировать их. Ты права: наш проект требует специфических навыков. Но характер у него скоротечный – сделали дело и разбежались. Поэтому до обид дело не дойдет – времени не хватит.
Наступила пауза, нарушить которую Марк предоставил гостье. Катерина несколько секунд смотрела на Марковцева в упор, не мигая.
– Скажи, Марковцев, только честно.
– Обещаю.
– Вот ты был настоятелем монастыря, пусть даже это была личина, не важно. Но ведь ты молился богу, так?
– Конечно, – утвердительно кивнул Марк.
– Какие молитвы ты адресовал богу? Что просил у него? Надеялся ли на то, что твои молитвы будут услышаны? Были ли у тебя любимые молитвы?
– Выходит, экзамен по моей теме ты не сдала, – с деланным разочарованием вздохнул Марк.
– Пожалуйста, – настояла на ответе Катерина, однако взгляд ее голубых глаз потеплел.
– Любимые молитвы, говоришь? – усмехнулся Марковцев. – Помню одну, которую слал в небесную канцелярию ежечасно. – Он сложил ладони вместе, прикоснулся губами к пальцам и прикрыл глаза. Его голос прозвучал на удивление мягко: – Господи, сделай так, чтобы мои монахи снова любили друг друга. И чтобы делали это поразнообразней, а то от скуки сдохнуть можно.
«Если бы на дворе стояли 60-е, если бы я училась в школе и если бы у меня был пышный бант на голове, я бы врезала ему по голове учебником».
– Знаешь, – после непродолжительной паузы сказала Катя, – я отметила вот что: ты не играешь роль. Мне ты кажешься таким, какой есть на самом деле. Ты можешь сказать: «А ну-ка, подруга, давай ближе к делу». Но и мне интересно ближе узнать человека, с которым придется работать. Изучить тебя – еще до того, как ты выложишь на стол готовый план.
– План по ограблению банка, – уточнил Марк. – Называй вещи своими именами. Вместе с вами я планирую ограбление банка – ни больше ни меньше. И неважно, где пропадут деньги – в самом банке, на подходе или на подлете. Не забывай добавлять это, когда будешь говорить «план», «операция», «инструкция». Или проект, – акцентировал он. – На все про все у нас две недели, да?
– Точно, четырнадцать дней. Тринадцать уже.
– Не выйдет у меня, не выйдет и у вас.
– Что тебе нужно для работы? По ограблению банка, – добавила Катя.
Сергей рассмеялся:
– Консультации высококлассного летчика. Но не военного, а пилота гражданской авиации. Мне лишние детали, которые может выложить военный ас, не нужны.
– У нас в доле нет летчика.
– Повторяю: мне нужны консультации. Летчик, который ответит на несколько вопросов и уточнит кое- какие детали, не услышав ни слова об ограблении.
– Хорошо.
– Хорошо что? Что коровы не летают? Как бы я с ней уточнял детали?
– Будет тебе специалист по гражданской авиации. Что еще?
– Я рассчитываю получить напарника, который наравне со мной готов рискнуть головой. На его надежность я не рассчитываю – только на
– Наши компаньоны не занимают высокие посты. Все они – ниже среднего звена. Если кладовщик, то кладовщик, а не заведующий складской организацией. Если экспедитор, значит, так оно и есть, а не командующий экспедиционным корпусом.
– Мне будет приятно иметь дело с такими людьми. Особенно меня польстит откровение, если ты скажешь, что не пахала на ФСБ, а сейчас не работаешь на фирму генерала от контрразведки. Ты просто с кинжалом и плащом вышла погулять. Не валяйте дурака, – Марковцев чуть повысил голос. – Не стройте организацию – все такие начинания обречены на провал. Я предлагаю иную структуру – группа людей, которые забудут друг о друге сразу после того, как получат свою долю.
– А как же…
– Никаких клятв, – предвосхитил Марк вопрос Катерины. – Когда человек дает клятву, он подсознательно идет по пути ее нарушения.
– Точнее, думает о последствиях, – покивала Катя.
– Это одно и то же. Если пригрозить смертью, человек предаст, плюс варианты. Не надо забивать людям голову. Чем больше пустоты в ней, тем лучше. Каждый мысленно распишется на чистом листе бумаги. Это мои условия.
Марк прикурил сигарету и продолжил:
– Почему я заговорил о напарнике. Мне нужен человек, с которым общаться буду чаще, чем с другими. Я рассчитываю на помощь. Чтобы я вытянул руку и тотчас почувствовал руку товарища. Чтобы в меня не тыкались десятки рук, не было споров о том, чья очередь подавать руку Сергею Марковцеву.
– Ты высокого мнения о себе.
– И я хочу, чтобы вы это поняли. Я никогда не был в роли человека, которого подняли с горшка: «Ступай-ка, засранец, рискни башкой».
– Что скажешь насчет меня? Я тебе подхожу?
Она была убедительна. И Сергей рискнул предположить, что она участвует в самодеятельности. Она едва пересиливает желание встать и пройти по комнате, покачивая бедрами, показывая себя. Потом он отчего-то представил ее в бассейне. Она доплывает до одного борта, переворачивается в воде, отталкивается от него ногами и плывет к другому. На ней не откровенный, а «нормальный» закрытый купальник.
Он тряхнул головой, словно сам сию минуту вылез из бассейна.
