Несколько раз за ночь я просыпалась, в голове у меня мутилось. Мне мерещилось, что я – это не я, а кто-то другой, лишь притворяющийся Джейни. Один раз во время пробуждения до меня донеслись голоса. Сембур и незнакомец разговаривали, но не резко, а неторопливо, почти что лениво.
– И вы не сочли десять лет достаточно долгим сроком? – спрашивал незнакомец.
– Не для армии, сэр, – голос Сембура был уже ровнее, дышать ему стало легче, но слова он выговаривал по-прежнему медленно. – У них хватает забот, но я знал, что моим делом обязательно займутся, как только все утрясется.
– Да… Признаюсь, меня это удивляет, старший сержант, целых десять лет… – Он хмыкнул. – Я был в третьем классе, когда это случилось.
– Прошу прощения, сэр, но я прослужил дольше, чем вы. Тридцать пять лет. Армия не торопится, но никогда ничего не забывает.
Наступило долгое молчание. Смысл разговора едва доходил до меня, потому что я пребывала между сном и бодрствованием. Наконец незнакомец тихо произнес:
– Боюсь, у меня немного шансов доставить вас вниз, старший сержант.
– Совершенно верно, сэр. Я свое отжил. Думаю, что не помешаю вам завтра уехать.
– Для моего рапорта не подтвердите ли вы, что убили махарани и ее мужа?
Опять воцарилось молчание, а затем Сембур вздохнул.
– Да, сэр. Можно и так сказать.
– Вы закололи их обоих своим штыком?
– Да, сэр.
– И сняли с ее тела драгоценности? Те самые, некоторые из которых лежат в коробке, найденной мною в вашем рюкзаке?
– Да, сэр. Я их взял.
– И скрылись?
– Совершенно верно, сэр.
ГЛАВА 4
Я смутно почувствовала изумление. Сембур никак не мог сделать то, что, по его словам, сделал. Я услышала, как незнакомец тихо, словно удивившись, спросил:
– Это действительно правда?
– Такая же правда, как то, что вы здесь сидите, сэр.
– Полная правда?
– Ах, сэр, это… непростой вопрос. Полагаю, никто не знает ни о чем полной правды.
– Я думал, что если кто и знает полную правду о том, что случилось в ту ночь, так это вы. Почему вы совершили такую чудовищную вещь?
– По личным причинам, сэр.
Незнакомец издал звук, свидетельствующий о его раздражении.
– Будь я проклят, если понимаю, что вы хотите этим сказать, старший сержант.
– Зачем вам это нужно, сэр? Какая разница? Можно мне поговорить с вами о ребенке, сэр? О Джейни?
– Да, думаю, это следует сделать. Начнем с того, кто она?
– Моя дочь, сэр. В Джаханпуре, когда служил в войсках махараджи, я жил с индианкой, и Джейни родилась за два года до того… до того, как я уехал. В ту ночь я взял ее с собой.
– Мы знаем о том, что вы жили с женщиной по имени Парвати, но нигде не отмечено, что у нее была дочь.
– Прошу прощения, сэр, но вы не найдете записи ни об одном ребенке, родившемся в Джаханпуре, за исключением тех, что родились во дворце. Это индийское княжество, там порядки не то, что у нас.
Я не расслышала, о чем они говорили после этого, потому что мой смятенный ум вынужден был решать новую загадку. Значит, Сембур – мой отец? Да, действительно, он стал для меня отцом, и я любила его как отца, но у меня никогда не было ощущения, что он и в самом деле мой отец. Если мое ощущение было верным, то Сембур лгал незнакомцу. Я никогда не видела, чтобы он кому-либо лгал, и было непонятно, почему сейчас он решил изменить правилам. Когда я снова сосредоточила внимание на их разговоре, Сембур говорил:
– Насколько мог, я воспитал ее такой, какой должна быть «хангличанка». Она хорошая маленькая девочка, сэр, гораздо взрослее своих лет, но это естественно, ведь она выросла в Намкхаре без матери.
– Что вы хотите, чтобы я с нею сделал? – голос незнакомца был холоден и отчужден.
– Возьмите ее с собой в Горакхпур, сэр, – в голосе Сембура звучала мольба. – Попытайтесь сделать так, чтобы о ней позаботилась Ассоциация вдов и сирот.
– Но, полагаю, ее следует вернуть матери?
– Парвати умерла, сэр. Я узнал об этом три года назад, последний раз, когда ездил на границу, чтобы купить боеприпасов и еще кое-какие вещи.
