– Пока нисколько, – сказала Бесс, обшаривая маленький прикроватный столик, заваленный неоплаченными чеками. – Где моя трубка? Черт, умираю, как хочу курить.
– Наверное, ее убрала Лили. Что значит нисколько?
– Только одно: папуля обещал назначить мне месячное содержание, но пока не выдал ни шиллинга. – Бесс пожала плечами. – И потом, ведь прошел всего один день.
– Скажи старому ублюдку, что у тебя долги. – При этом Фрэнк кивнул в сторону столика: – Да это так и есть. Даже врать не придется.
Найдя наконец свою трубку и раскуривая ее, Бесс кивнула. Она решила, что сегодня же сможет заглянуть к папаше в комнату.
– К тому же в доме наверняка есть золото и серебро, всякие побрякушки. Прихвати несколько штучек, а я найду покупателя.
– Ну и сколько ты с него возьмешь? Десятую часть их стоимости? Нет, так никогда много не заработаешь.
– А ты можешь заработать больше?
– Может быть. – Бесс пожала плечами, и при этом движении ее обнаженные груди колыхнулись. Она сделала глоток, совсем маленький, чтобы снова не перебрать лишнего. Ведь если она вернется от своей больной подруги пьяной, придется объяснять глазастой Фелисити причины своего состояния. – Старичок болеет, – сказала она. – Так можно ведь ему помочь, как ты полагаешь?
Фрэнк осклабился, обнажив неровные зубы.
– Можно что-нибудь придумать, – согласился он. – Представляю себе, как скорбящая дочка бросится делить имущество своего покойного папаши!
При мысли об этом Бесс улыбнулась:
– Отлично звучит, правда? Я имею в виду слово «имущество».
Гастингс и Уиверли стояли перед разъяренным начальником и, заикаясь, бормотали:
– Но мы же…
– Я знаю, что вы делали, господа, и не надо ложью отягощать ваше преступление!
– Но какое же тут преступление, майор? Девушка сама хотела. Мы никому не причинили никакого вреда, клянемся!
– Никакого, если не считать репутации леди.
Офицеры рассмеялись.
– Но она не леди, сэр. Если б вы видели… – попытался вставить Уиверли, но под гневным взглядом Сэма растерянно умолк.
– Я говорю о леди, которая живет в этом доме. О дочери человека, который этим домом владеет, – уточнил майор, – Неужели вы и впрямь не понимаете? Ведь если просочится хоть слово о случившемся, то репутация девушки будет загублена!
Ни один из подчиненных на этот раз ничего не ответил, понимая, что майор Вуд абсолютно прав. Сплетни могут сильно повредить любому, тем более молодой незамужней даме.
– Скоро сюда прибудут мои жена и дети. Неужели вы полагаете, что я позволю такие безобразия в их присутствии? Полагаю, вам пора отправиться в распоряжение майора Эндрюса, в Каролину.
При виде двух вытянувшихся физиономий Сэм чуть не расхохотался. Здесь, в Нью-Йорке, было совсем неплохо, и ничего удивительного, что офицерам неохота отправляться в самый центр театра военных действий. Майор Вуд правильно рассчитал, что это не доставит радости провинившимся.
Явно нервничая, Кэролайн поерзала на стуле.
– И где же она может быть?
– Поверь, я не знаю, – ответила Фелисити, внимательно наблюдая за Альвиной, которая снова пригубила херес из маленького стаканчика. – Может, тебе лучше чаю, дорогая?
– Я уже напилась, спасибо, Фелисити.
Глядя на свою кузину, девушка подумала, что та даже более чем напилась. Только, увы, не чаю. Вздохнув, Фелисити снова обратилась к Кэролайн:
– Она сказала, что подруга больна и надо ее навестить. Понятия не имею, где это находится.
– Но ты, похоже, вовсе не переживаешь.
– Чего ради?
– Но, Фелисити, она ведь совсем юная девушка. Разве можно отпускать ее одну шастать по улицам? Мало ли что может случиться?
– А что тут такого? Я же хожу одна. Да и ты тоже.
– Это так. Но ведь ей только восемнадцать, и надо любыми средствами оберегать ее невинность.
Фелисити вздохнула снова:
– Ах, Кэролайн, никто не сможет украсть того, что предлагают добровольно.
Та бросила на подругу непонимающий взгляд:
– Это еще что означает?
