плечами:
– Мне все равно, что они подумают. Но если майору Вуду взбредет в голову открыто винить моих слуг, я готова взять все на себя.
Фелисити вошла в чайную и улыбнулась Джимми Ремингтону. Уже три года вражеская разведка не могла обнаружить шпионскую цепь патриотов, а между тем, действуя под самым носом у неприятеля, Джимми Ремингтон оставался незаменимым и надежнейшим звеном, через которое осуществлялась связь агентов с войсками Вашингтона. Именно в его чайной оставляли информацию одни и получали другие, заходя сюда под благовидными предлогами. Сегодня Фелисити не принесла никакого известия. Она просто заглянула, чтобы повидаться со своей подругой.
– Доброе утро, мисс Драйден. Ваша приятельница ждет в той комнате.
Провожая посетительницу к столику, Джимми улыбался и говорил совершенно обыденным тоном:
– Вы заказывали пирожные. Я только что получил их. Сегодня вечером пришлю мальчика.
И никто, включая «красные мундиры», которые восхищенно поглядывали на рыжеволосую девушку, грациозно идущую мимо столиков, ничего не понял из этого закодированного донесения. На самом деле доставка пирожных означала получение долгожданного пакета. А слова «сегодня вечером» говорили о том, что перед рассветом предстояло обронить пакет неподалеку от квартир английских военачальников.
Блестящий стратег Джордж Вашингтон изобрел хитроумный план, по которому дислоцировавшийся в Нью-Йорке неприятель должен был получать как бы случайно просочившуюся информацию о намерениях патриотов. На некоторое время это давало возможность морочить врагу голову.
План был невероятно прост, и Фелисити даже удивлялась: неужели англичане так наивны, что попадутся на этот крючок? Пакет с документами, подписанными к тому же самим генералом, должен был быть потерян в таком месте, где его без труда обнаружат нынешние власти.
Однажды Вашингтон уже использовал такую уловку, чтобы провести свои войска вблизи Нью-Йорка. За день или два до появления отрядов патриотов разведка англичан донесла, что они собираются штурмовать город. И пока гарнизоны один за другим возводили баррикады, готовясь к отражению атаки, генерал просто прошмыгнул мимо всех этих укреплений в Нью-Джерси, оставив неприятеля в полном изумлении.
Фелисити улыбнулась:
– Благодарю вас, мистер Ремингтон. Лучше я возьму пирожные с собой.
Кэролайн Карпентер, ближайшая подруга и сверстница Фелисити, в свое время ходила с ней в одну школу, но на этом их сходство и заканчивалось. Кэролайн вовсе не была хорошенькой. Правда, великодушия ради можно было признать, что у нее приятные черты лица: поразительно чистой синевы глаза, узкий нос и лишь немного полноватые губы. Для женщины она была слишком высока да к тому же темноволоса. И все же казалось, что внешность не сказывается на ее чрезвычайно активной личной жизни.
Кэролайн была общительнее своей подруги и, несмотря на менее привлекательную внешность, почти еженедельно меняла поклонников. На этой неделе она отдала свое сердце скромному английскому лейтенанту. Кэролайн говорила о нем с восторгом, как о самом красивом мужчине на свете и о человеке с великим будущим.
– Думаю, теперь я по-настоящему влюблена, – заявила она подруге.
– Ты и в прошлый раз так говорила, – напомнила Фелисити.
Вспомнив своего последнего возлюбленного, Кэролайн скорчила гримаску:
– Да, ты права, он оказался настоящей бестией, не правда ли? Представь только, так и не сказал мне ничего о своей жене и детях! Хорошо еще, что я вовремя обнаружила это.
Фелисити подумала, что могло означать слово «вовремя», но решила на всякий случай не переспрашивать.
– Мне казалось, что офицеры должны быть джентльменами, – заметила она.
– Да, ты права, но я уверена, что всегда найдется мерзавец.
– Особенно если хорошенько поискать, – проворчала Фелисити.
– Ты имеешь в виду, что я вечно связываюсь неизвестно с кем? Ты права, но только не в этот раз.
– Нет, просто мне кажется, что ты всегда смотришь на лицо мужчины, но никогда не задумываешься о его характере.
Кэролайн вздохнула:
– Ты права, но военная форма буквально сводит меня с ума. Я просто представить себе не могу ничего красивее этих красных мундиров.
На самом деле Кэролайн просто любила мужчин. И поскольку эта любовь была очевидна, то и мужчины в ответ любили ее. А политика никогда даже не входила в ее сознание. Все, что она способна была видеть, была ее собственная страсть к мощным мужским бедрам, обтянутым белыми панталонами, к широким плечам под красными кителями и к блеску начищенных черных сапог.
– Любой из присутствующих здесь офицеров будет страшно завидовать мне, если вы пригласите меня за ваш столик, – раздался голос над их головами.
Фелисити подняла глаза и увидела, что возле них остановился капитан Уокер. Она познакомила офицера со своей приятельницей, которая неотрывно смотрела на него удивленными круглыми глазами, а капитан Уокер, на самом деле мечтавший остаться наедине со своей избранницей, как истинный джентльмен принялся развлекать беседой обеих подруг.
Кэролайн нашла этого мужчину красивее всех своих предыдущих поклонников, и если бы не Дэвид, приревновала бы его к Фелисити.
Лишь минут через тридцать она посмотрела на часы, приколотые у нее на груди, и, ахнув, вскочила с места:
– Боже, я и не знала, что уже так поздно! Дэвид должен прийти на обед, а мне еще надо переодеться. –
