пор, пока они не высохли. Затем она надела ночную сорочку, отделанную дорогим кружевом, и забралась в постель.
— На сегодня все, миледи? — спросила Люси.
— Да. Ступай спать. Ты устала не меньше всех нас. Спокойной ночи, — ответила Розамунда и закрыла глаза. Она снова в Лондоне, хотя еще совсем недавно и не помышляла об этом. Завтра ей предстоит явиться ко двору, на допрос к королю.
Завтра. Что принесет ей этот день? И почему Розамундой Болтон так интересуется Генрих Тюдор? Терзаемая этим вопросом, она еще долго беспокойно ворочалась в постели, пока, наконец, не заснула.
Глава 16
Розамунду разбудили звонкие птичьи голоса в саду. Через приоткрытое окно в комнату долетал легкий утренний ветерок. Розамунда зевнула и потянулась всем телом, затем повернула голову и оглянулась на дверь в соседнюю спальню. Филиппа все еще спала. Бедная крошка! Ей нелегко далось это путешествие, однако она ни разу не пожаловалась. Розамунда по опыту знала, что возвращение домой всегда изматывает гораздо меньше. Она откинула одеяло, встала и подошла к окну. Выглянув в сад, Розамунда с наслаждением вдохнула свежий утренний воздух. Конечно, в городе воздух был совсем не такой, как в деревне. И на реке стало гораздо больше судов, чем запомнилось ей с прошлых лет. Две барки, привязанные к причалу, слегка качались на тихой волне. Розамунда вернулась в комнату, подошла к двери в спальню Филиппы и осторожно прикрыла ее поплотнее.
— Доброе утро, миледи, — поздоровалась Люси, входя в комнату с полным подносом. Она поставила его на столик перед камином.
— Доброе утро, — ответила Розамунда. — Филиппа еще спит. Не надо ее будить, пусть проснется сама, когда захочет.
— Слушаюсь, миледи, — ответила служанка. — А вы пока садитесь завтракать. Уже пробило восемь часов, и у вас не так уж много времени, чтобы вовремя успеть в Вестминстер.
— Да, — согласилась Розамунда, садясь за стол. — Мне никак нельзя сегодня опаздывать. Лорд Кембридж уже встал?
— Ох, он уж давно встал, миледи. И уже загонял своего камердинера, пока выбирал для себя наряд. Он пожелал узнать, что сегодня наденете вы, миледи.
— А что ты выбрала, Люси?
— Ну, миледи, поскольку положение у вас сейчас не ахти какое, я подумала, что неплохо было бы умаслить королеву, надев платье из зеленого бархата — такого же цвета, как цвет дома Тюдоров! — сказала Люси. — Платье хоть и простое, но скроено по последней моде, так что вы не будете в нем выглядеть хуже других.
— А я как-то и не задумывалась над тем, что у меня в гардеробе есть платье в цвет дома Тюдоров, — задумчиво произнесла Розамунда.
— Вы привезли его с собой из Сан-Лоренцо. Я немного переделала ему рукава и вырез, — продолжала щебетать Люси. — Да вы сами гляньте. — Камеристка выскочила из комнаты и вскоре вернулась с платьем в руках.
Розамунда ни за что не признала бы в нем платье, сшитое когда-то Селестиной, если бы не нижняя юбка из тончайшего шелка с искусной вышивкой в виде цветов и бабочек по подолу. Люси переделала глубокий вырез, сделав его не таким открытым и придав ему квадратную форму. А вместо коротких рукавов пришила пышные длинные рукава с украшенными вышивкой манжетами. Теперь туалет выглядел сшитым по последней моде.
— И это все сделала ты сама? — искренне удивилась Розамунда.
— Да, миледи. — Люси даже покраснела от гордости.
— Люси, твоя иголка творит настоящие чудеса! Спасибо тебе. Можешь пойти и сказать камердинеру лорда Кембриджа, что сегодня я надену туалет из зеленого бархата — в цвет дома Тюдоров.
Люси зарделась еще больше, довольная похвалой, и торопливо произнесла:
— Я мигом, миледи, а потом мы начнем одеваться. Розамунда посмотрела, что ей подали на завтрак. Повар прислал яйца-пашот с мускатной приправой, свежий хлеб, масло, джем и кружку превосходного густого эля. Внезапно почувствовав себя ужасно голодной, Розамунда съела все до последней крошки и осушила кружку до дна. Люси уже успела вернуться и теперь вовсю суетилась, выкладывая из сундука нижние юбки, чулки, туфли и украшения. Она подала хозяйке тазик с теплой водой и полотенце. Розамунда умылась и почистила зубы, смешав толченую пемзу с мятой. Она гордилась своими зубами, так как, в отличие от многих женщин в ее возрасте, до сих, пор не потеряла ни одного зуба и все они оставались здоровыми и белыми. Розамунда надела чулки, нижние юбки и сорочку, затем бархатный лиф с пышными рукавами и села в кресло, чтобы Люси могла уложить ее волосы в красивую прическу.
Первым делом камеристка старательно расчесала длинные золотисто-каштановые волосы своей хозяйки, следя за тем, чтобы не осталось ни одного узелка. После мытья они отливали дивным золотистым блеском. Люси всегда жалела о том, что мода заставляет ее госпожу прятать такую красоту под чепцом или вуалью, но не ей спорить о порядках, царивших при дворе. Она разделила волосы на прямой пробор, расчесала еще раз и надела французский шелковый капор, расшитый жемчугом, сдвинув его к затылку, чтобы оставить на виду как можно больше чудесных пышных волос. К французскому капору полагалась легкая белоснежная вуаль.
— Терпеть не могу все эти чепцы да вуали, — ворчала Люси, — ведь у вас такие красивые волосы, миледи!
— Такова здешняя мода, и мы должны ей следовать, — коротко отвечала Розамунда.
Люси положила на пол кринолин, чтобы Розамунда могла в него шагнуть, а затем подняла его и закрепила на талии. И с особой осторожностью стала надевать Розамунде через голову пышную бархатную юбку, стараясь не задевать французский капор и вуаль. Бархат с легким шелестом опустился на кринолин и лег изящными складками. Камеристка сноровисто затянула все завязки и шнурки.
— Ну вот, — сказала она. — Теперь у вас вид хоть куда, миледи. Сейчас я подам вам украшения.
Розамунда выбрала массивную золотую цепь с квадратными звеньями, на которой висело распятие из золота и жемчуга. Длинную нитку жемчуга она надела на шею, а пальцы обеих рук унизала многочисленными кольцами. За последние годы благодаря щедрости Тома у нее собралась приличная коллекция дорогих украшений. Розамунда больше не была той наивной девчушкой, что приехала когда-то к королевскому двору из глухой провинции. Она была леди Фрайарсгейт — женщиной, обладающей хоть и небольшим, но своим собственным состоянием.
— Вам не понадобится накидка, миледи, — сообщила ей Люси. — День будет погожим и жарким.
— Мама? — В дверях маленькой спальни показалась заспанная Филиппа. — Ты уже собралась ехать ко двору? Ох, какая ты сегодня красивая! Я еще никогда не видела тебя в таком красивом платье!
— Я собиралась попрощаться с тобой перед тем, как уйти, — сказала девочке Розамунда. — Ты так крепко спала!
— Да. Я вчера устала. Я же не знала, что Лондон окажется так далеко от Фрайарсгейта. Эдинбург намного ближе, — тоном ворчливой старушки произнесла Филиппа.
Розамунда рассмеялась:
— Я сама помню, как измучилась в дороге, когда приехала сюда в тринадцать лет. Думала, мы уже никогда не доедем. Твоего отца отправили заранее, чтобы проводить меня до Лондона, и он был очень веселым спутником. Так что я не скучала и почти не замечала усталости, хотя в первый раз покинула дом больше чем на сутки.
— Папа всегда умел нас развеселить, — согласилась Филиппа. — Я очень без него скучаю.
Розамунда кивнула, подумав о том, насколько проще была бы ее жизнь, если бы Оуэн не погиб. Но ведь тогда она не познакомилась бы со своим кузеном Томом и Патриком Лесли. В жизни ничего не бывает случайно, все события закономерны.
— Филиппа, хотя королева дала знать, что ждет меня ко двору, ее день бывает так занят, что
