– Обратитесь к кому-нибудь из команды, вам с дочерью выделят каюту.
Еще один поклон благодарности, но Лиза уже отвернулась и рывком стянула перчатки. Ресторан верхней палубы «Владычицы морей» превратился в главный перевалочный пункт всего корабля. Каждого эвакуированного с острова осматривали и определяли, критическое у него состояние или нет. Лизе, не имевшей опыта работы в условиях чрезвычайной ситуации, было поручено оказание первой помощи тем, чье состояние не вызывало опасений. В помощь ей назначили студента-медика из Сиднея, тощего молодого индуса по имени Джесспаль, добровольца из медицинского отряда ВОЗ.
Пара получилась странная: она, бледная блондинка, и он, черноволосый с кожей цвета кофе. Однако работали они четко и слаженно.
– Джесси, как у нас обстоят дела с цефалексином?
– Должно хватить, доктор Лиза.
Одной рукой Джесспаль встряхнул большой пузырек с таблетками антибиотика, другой продолжал заполнять медицинскую карту. Было видно, что этому парню не привыкать к одновременному выполнению нескольких задач.
Поправив зеленые брюки, Лиза оглянулась вокруг. В настоящий момент ее помощь никому не требовалась. В остальной части ресторана царил приглушенный хаос, время от времени раздираемый криками, однако их уголок представлял островок спокойствия.
– По-моему, большая часть находившихся на острове эвакуирована,- заметил Джесси.- Я слышал, что последние два катера вернулись из порта наполовину пустыми. Похоже, это те, кого привезли из маленьких деревушек.
– Слава богу, если это действительно так.
В течение сегодняшнего утра, показавшегося ей бесконечным, Лиза приняла больше ста пятидесяти больных: в основном ожоги, волдыри, хриплый кашель, дизентерия, рвота, а также один вывих запястья вследствие падения с причала. Однако то была лишь малая толика пострадавших. Круизный лайнер подошел к острову вчера вечером, и к восходу солнца, когда на него попала Лиза, прилетевшая на вертолете, эвакуация уже шла полным ходом. Ей пришлось быстро включиться в работу. Всего на крохотном уединенном островке находилось свыше двух тысяч человек. Впрочем, корабль мог разместить всех, хотя и в тесноте, особенно если учесть, что число умерших уже перевалило за четыре сотни… и продолжало расти.
Лиза постояла, обхватив руками плечи, жалея о том, что это ее собственные руки, а не сильные руки Пейнтера, который обнимает ее, стоя сзади, прижимаясь к ее шее своей колючей щекой. Она устало закрыла глаза. Хотя его и не было рядом, она несла в себе частицу его стали.
Пока Лиза работала, принимая одного пациента за другим, ей без особого труда удавалось сохранять профессиональную отрешенность, сосредоточившись только на выполнении необходимых действий.
Но сейчас, в минуту затишья, она вдруг в полной мере осознала истинные масштабы разразившейся катастрофы. На протяжении последних двух недель вспышка болезни не вызывала особого беспокойства. Все ограничивалось лишь несколькими случаями ожогов, вызванных непосредственным контактом с заразой. Затем, всего за два дня, море вспенилось отравленным пятном, которое взорвалось выбросом обжигающего газа, скосившего пятую часть населения острова и искалечившего остальных.
И хотя ветер быстро развеял ядовитое облако, на больных обрушились осложнения и вторичные инфекции: грипп, лихорадка, менингит, слепота. Болезни распространялись с пугающей стремительностью. Вся третья палуба была отведена под зону карантина.
Но что здесь делала она, Лиза Каммингс?
Узнав новость о странной эпидемии, Лиза сразу же стала упрашивать Пейнтера направить ее сюда, подкрепляя свою просьбу вескими доводами. Помимо высшего медицинского образования у нее также был диплом по физиологии человека, но, что гораздо важнее, она обладала солидным опытом практических исследований, в первую очередь в области океанологии. В свое время ей пять лет пришлось поработать на борту спасательного судна «Фатом», занимаясь физиологическими исследованиями. Так что у Лизы были весомые аргументы настаивать на том, чтобы ее отправили на остров Рождества.
Однако только этим причины не исчерпывались.
На протяжении всего последнего года Лиза никуда не выезжала из Вашингтона. Она начинала ловить себя на том, что ее медленно засасывает жизнь Пейнтера. И хотя какая-то ее частица была рада полной близости, единению, Лиза также понимала, что ей необходим этот шанс самостоятельно проявить себя, необходим как ей самой, так и для их с мужем отношений. Пусть расстояние даст ей возможность оценить свою жизнь, покинув тень Пейнтера.
Но, возможно, расстояние оказалось чересчур большим…
Услышав пронзительный вопль, Лиза повернулась к двустворчатой двери в ресторан. Два матроса несли на носилках мужчину. Тот извивался и кричал. Его кожа, красная будто панцирь вареного рака, словно плакала, исторгая гной. Казалось, мужчину с головы до ног обварили кипятком. Матросы торопливо отнесли его к пункту первой помощи тяжелобольным.
Снова настроившись на профессиональную нотку, Лиза мысленно прокрутила в голове курс лечения. «Двойная доза диазепама и капельница с морфием». Однако в глубине души она знала правду. Как и все вокруг. Лечение может лишь смягчить боль. Мужчина на носилках умирал, и предотвратить это было нельзя.
– А вот и ходячие неприятности,- пробормотал за спиной Лизы Джесси.
Обернувшись, она увидела приближающегося к ней доктора Джина Линдхольма. Состоящий из одних ног и тощей шеи, он внешне напоминал страуса. Голову его венчала копна седых волос, похожих на оперение. Поймав на себе взгляд молодой женщины, руководитель группы ВОЗ кивнул, показывая, что его целью действительно является она.
И что будет дальше?
Лиза не питала особо теплых чувств к доктору Линдхольму, выпускнику медицинского факультета Гарвардского университета. Уж слишком высокого мнения о себе он был. Прибыв на круизный лайнер, Линдхольм, вместо того чтобы лично помогать пострадавшим, заперся в каюте с владельцем корабля, непоседливым австралийским миллиардером Раидером Блантом. Блант, славящийся дотошным вниманием ко всем мелочам своего бизнеса, лично отправился на корабле в его первое плавание. И хотя миллиардер мог покинуть лайнер, после того как его реквизировала ВОЗ, он остался на борту, используя спасательную операцию в рекламных целях. А Линдхольм ему в этом помогал.
Однако подобное сотрудничество не распространялось на Монка и Лизу. Функционер ВОЗ не скрывал своего недовольства тем, что на него было оказано давление с целью включить этих двоих в группу. Но ему не оставалось ничего другого, кроме как подчиниться, хотя из этого еще не следовало, что ему это нравилось.
– Доктор Каммингс, рад, что застал вас в праздном безделье.
Лиза сдержалась с большим трудом. Джесси презрительно фыркнул.
Линдхольм взглянул на студента-медика так, словно только сейчас заметил его присутствие,- после чего выбросил его из головы и снова сосредоточил все свое внимание на Лизе.
– Мне было предписано ставить в известность вас и вашего напарника относительно всех находок, имеющих отношение к этой эпидемиологической катастрофе. Поскольку доктор Коккалис сейчас работает на месте, я решил показать вам вот это.
Линдхольм протянул Лизе пухлую папку. Та узнала на обложке эмблему небольшой больницы, которая обслуживала население маленького острова. Весь персонал больницы состоял из нескольких врачей, работающих по вызову, и двух медсестер. С началом эпидемии больница была сразу же перегружена, и тяжелобольных пришлось отправлять по воздуху в Перт. Однако когда биологическая катастрофа обрушилась на остров в полную силу, это стало экономически нецелесообразно. Как только круизный лайнер подошел к берегу, больница была переведена на него в первую очередь.
Раскрыв папку, Лиза увидела, что имя больного не указано. Она быстро пробежала взглядом историю болезни, хотя читать было особо нечего. Больной, мужчина шестидесяти с лишним лет, был обнаружен пять недель назад бредущим в голом виде через влажные джунгли. Судя по всему, у него помутился рассудок и ему пришлось провести в лесу довольно много времени. Он не мог говорить и страдал от сильного обезвоживания организма. Постепенно больной впал в старческое слабоумие; он больше не мог себя
