Возможно, Вам доводилось слышать в различных версиях следующую историю. Это моя любимая история. Человек попадает на небеса и около райских врат встречает Господа. Господь приветствует его и спрашивает: «Есть ли у тебя последнее желание, сын мой, прежде чем на вечность ты попадешь в рай?» «Да, — отвечает человек, — я бы хотел взглянуть на ад, чтобы еще больше оценить свою счастливую судьбу». Господь говорит: «Отлично», щелкает пальцами, и в то же мгновение они оказываются в аду. Перед ними, насколько хватает глаз, простирается стол, уставленный самыми изысканными и роскошными яствами, а по обе стороны стола сидят печальные люди, умирающие от голода.
Человек спрашивает Господа: «Почему эти люди умирают от голода?» На что Господь отвечает: «Здесь все должны есть трехметровыми палочками». «Это очень жестоко», — с состраданием замечает человек. Господь снова щелкает пальцами, и они перемещаются обратно в рай.
Войдя в рай, человек с удивлением видит практически аналогичную картину: роскошный стол, простирающийся до самого горизонта, но все сидящие за столом люди счастливы и сыты. Человек поворачивается и спрашивает у Бога: «Чем люди едят здесь? Наверное, у них иные приборы?» «Нет, сын мой, — отвечает Господь, — здесь все тоже едят при помощи трехметровых палочек». Тогда человек в полном изумлении восклицает: «Как же такое возможно? Я не понимаю!»
«В раю мы кормим друг друга», — отвечает Господь.
Все процессы, описанные в этой книге, взяты из аудиопрограмм по Седона-Методу, а также из Основного Курса и Курса Высшей Ступени, которые мы проводим в «Sedona Training Associates». Они специально разработаны таким образом, чтобы Вы могли их самостоятельно практиковать или поделиться с другом, родственником или любимым человеком. Когда люди собираются вместе, чтобы сконцентрироваться на свободе, им становится подвластна колоссальная сила. Именно поэтому «Sedona Training Associates» проводит семинары, демонстрируя, какую пользу Вы можете извлечь, делясь этим материалом с другими людьми. На земле, как и в раю, когда мы заботимся друг о друге, никто не остается «голодным».
Если хотите выполнять упражнения в паре с кем-либо, то можете задавать друг другу вопросы или вести через исследования. Все, что нужно сделать, — быть ближе к своему партнеру и внимательно читать книгу. Позвольте и ему испытать процесс на собственном опыте, руководствуясь собственными знаниями.
Когда Вы поощряете партнера к отпусканию чувства, прикладывайте максимум усилий, чтобы и самому освободиться. Если Вы открыты, это случится само собой. Позвольте собеседнику опуститься в его чувства так глубоко, как он захочет сам. Воздержитесь от указаний, критики или советов.
Воздержитесь от обсуждения своих исследований, пока полностью не завершите их и не будете оба готовы к обсуждению. Не забудьте, что Вы должны принимать точку зрения партнера, даже если она не совпадает с Вашей собственной. К примеру, Ваш партнер заявляет: «Мне грустно», когда Вам кажется, что он злится. Поэтому помогите ему освободиться от грусти. Уважайте своего партнера, принимая его мнение и его слова. Расхождения встречаются, как правило, по поводу того, произошло полное освобождение или нет. Вам может показаться, что партнеру нужно продолжить освобождение, а он утверждает: «Мне хорошо. Я закончил». Повторюсь еще раз: каким бы соблазнительным Вам это ни казалось, неуместно навязывать партнеру свои чувства и интерпретации.
Пожалуйста, воздержитесь от роли консультанта или психолога, если только Вы не дипломированный консультант или психолог и партнер не попросил Вас взять на себя эту роль. Если у партнера обнаруживается медицинское состояние, которое требует лечения у специалиста, дайте ему понять, что он получит любую помощь, которая потребуется в этой области. Если Вы не уверены, действительно ли Ваш партнер нуждается в медицинской помощи, все равно предложите, на всякий случай.
Кеннет стал свидетелем событий, произошедших в Нью-Йорке И сентября 2001 года. Несмотря на каждодневное освобождение, он находился в состоянии повышенной тревожности, когда в октябре того же года приехал в Седону на недельный семинар. Вот какую драматическую историю он поведал нашей группе: «Я спешил на встречу с клиентом на улицу, соседнюю с местом взрыва. Эскалатор из подземки был забит людьми, по-нью-йоркски раздраженными и нервными. Выйдя на поверхность, я повернул направо и увидел горящую Северную Башню. В тот момент никто не понимал, что произошло. Тогда мы сочли, что это пожар, охвативший два этажа. В голове у меня крутилась одна-единственная мысль: „Вот это да! Лучше бы пожарные поторопились“.
Войдя в здание, где располагался офис моего клиента, я на лифте поднялся на четырнадцатый этаж. Но там никого не было, и офис был закрыт, так как к тому моменту из здания всех эвакуировали. По лестнице я спустился вниз и вышел на улицу, постоял несколько минут, наблюдая за пожаром. Через пять или десять минут — не знаю точно, сколько времени прошло, — раздался ужасающий взрыв во второй башне, звук, похожий на щелчок воспламенителя в газовой плите. Послышался свистящий шум, усиленный в миллион раз. Странно, но я даже не понял, что это был самолет, пока не позвонил своей подруге в Иллинойс, которая видела новости по CNN. В тот момент это походило на взрыв бомбы. Именно тогда прохожим на улице стало понятно, что это гораздо страшнее простого пожара.
После взрыва на нас посыпалось огромное количество бумаги. Прохожие в панике бросились вниз по улице. В толпе поднялась такая сумятица, что меня едва не задавили.
Сейчас я вспоминаю, что в тот момент мною владело скорее любопытство, чем паника. Я попытался было вытащить мобильный телефон, чтобы позвонить своей подруге и рассказать, свидетелем каких событий я стал, но телефон не работал, поскольку антенны находились как раз на крыше башен. Через несколько минут улицу захлестнула какофония сирен пожарных и полицейских машин. Нам на головы продолжала сыпаться бумага, пыли еще не было. Все происходящее казалось сюрреалистическим сюжетом. Помню, как мне под ноги упал лист бумаги, и я заметил на нем название немецкого банка. Оно врезалось мне в память, потому что сам я немец.
До сих пор меня преследует еще одна страшная картина — выпрыгивающие с верхних этажей Северной Башни люди. Стояло такое чистое, красивое утро, все казалось совершенно нереальным. Было ощущение, что я смотрю фильм с четким, идеальным изображением. Безупречные цвета и трехмерное изображение. Один кадр особенно врезался мне в память: бизнесмен, который выпрыгнул из окна, прижимая к груди дипломат. Такое ясное утро, его ноги болтаются в воздухе, а галстук развевается по ветру, когда он с пронзительным криком падает вниз. Поскольку башни были очень высокие, летел он довольно долго. К счастью, я не видел растерзанные тела на земле, потому что их закрывали другие здания.
Тогда-то я и понял, что происходит нечто страшное. Вокруг кричали люди, и каждый раз, когда кто-то выпрыгивал из окна, в толпе проносилось „а-а-а-а-а-а-а-а-а“, и она замирала в ужасе. Я не мог оторваться от этого душераздирающего зрелища, не мог отвернуться. И постоянно твердил себе: „Надо выбираться отсюда — СКОРЕЕ! Пока не случилось еще что-нибудь. Мы не знаем, что случилось на самом деле. Могут быть еще взрывы. ВЫБИРАЙСЯ ОТСЮДА И БЕГИ ДОМОЙ!“ И я начал пробираться сквозь толпу, направляясь к станции метро Бруклин-бридж в нескольких кварталах севернее. Путь проходил через парк рядом с офисом мэра. Рядом с парком образовались огромные толпы людей, наблюдавших, как разворачивается трагедия. Раз или два я едва не поддался желанию обернуться и взглянуть назад. Но заставлял себя идти вперед. К счастью, метро тогда еще работало, но в поезде я оказался практически единственным пассажиром, и он вскоре остановился.
Добравшись домой, я первым делом позвонил своей подруге. Она и рассказала мне, что произошло на самом деле. Я поделился своими чувствами и потрясением от увиденного. Со мной случился шок. Я не мог сразу включить телевизор, поскольку он стоял в кладовке. Я вытащил его и включил, но изображение было плохим, почти ничего не было видно. Мною владела какая-то странная убежденность, что террористического акта на самом деле не было, разум отказывался верить в реальность происходящего, хотя я видел все собственными глазами».
Пока Кеннет описывал события того утра, я проводил его через процесс освобождения по кусочкам воспоминаний: звуки, картины, чувства, мысли и ощущения. Он смог немного отпустить страх и тревожность. Но его сопротивление все равно было слишком велико, и он нередко отвечал «нет» на вопрос: «Смог бы ты отпустить это?» Я знал, что процесс освобождения поможет всем в группе, поскольку мы все оказались вовлеченными в трагедию. Только когда Кеннет смог признать, что в глубине души он гордился причастностью к этой уникальной ситуации и возможностью рассказывать о ней в качестве очевидца, ему
