– Так что же мне делать? Разговаривать с тобой так, будто я не писал этого факса?
– Не знаю.
У нее был монотонный, безжизненный голос, как у зомби. Приняв это за слабость, я ею воспользовался:
– Я сейчас приеду.
Через полчаса я был у нее. Она открыла дверь, не глядя мне в лицо. Одета она была исключительно элегантно – уж конечно, не для меня.
– Это ты для Ксавье так нарядилась?
– Я не хочу говорить с тобой об этом.
– О чем же ты хочешь со мной говорить?
– Ни о чем.
– Тебе нечего мне сказать?
– Вот именно.
– Лгунья. Ты же сердита на меня. Тебя так и подмывает закатить мне скандал.
– Ты слишком высокого мнения о себе.
– Я больше не твой лучший друг?
– По-твоему, ты теперь можешь им быть?
– Вот и отлично. Я никогда не хотел быть твоим лучшим другом.
– Надо было сказать мне об этом в первый же день.
– Так вот в чем ты меня упрекаешь? Разве можно обижаться на человека за скрытность?
– Скрытность? Ты хочешь сказать: фальшь, ложь, двуличие?
– Вот видишь, я был прав: ты злишься на меня.
– Нет. Злость – чувство близкое к любви. Ты же вызываешь у меня только отвращение.
– Что я сделал такого отвратительного? Я люблю тебя, а ты меня не любишь. В этом никто не виноват. Я долго скрывал от тебя свою любовь, зная, что она безнадежна. Да, я сглупил, признавшись. Ясно, что этого делать не следовало. Но ты не думаешь, что я достаточно наказан твоей реакцией?
– Нет.
– А я-то считал тебя самой доброй на свете.
– Вот-вот. Давай, скажи, что это я во всем виновата.
– Я же говорю, что никто не виноват. Это печальная история. Зачем кого-то винить?
Зазвонил телефон. Это бы Ксавье. Насколько я понял, он отменял назначенное свидание. Я был этому рад. Лицо моей любимой стало несчастным.
– Этот парень все так же обходителен!
– У него много недостатков. Но все равно в сравнении с тобой он просто святой.
– Не надо преувеличивать. По-твоему, это причина, чтобы остаться с ним?
– Тебя это не касается.
– Ты неделями рассказывала мне о нем все, вплоть до самых интимных подробностей, а теперь это меня не касается?
– Если б ты знал, как я об этом жалею!
– А я? Думаешь, мне не было мучительно выслушивать твои бесконечные откровения?
– Тебе некого винить, кроме себя. Если бы ты с самого начала сказал мне правду, я не стала бы тебе ничего рассказывать.
– Будь у тебя хоть капля чуткости, ты угадала бы эту правду, не дожидаясь моего признания. У тебя перед глазами был миллион признаков, и ты могла бы запросто раскрыть мою тайну.
– Опять я виновата, – насмешливо улыбнулась она.
От этой улыбки я вышел из себя.
– Ты просто дура. Ты губишь свою жизнь с этим идиотом, который уже сколько времени тебя истязает, а меня, чье единственное преступление в том, что я люблю тебя, гонишь как собаку.
Она встала, взяла зеркало и протянула его мне.
– Ты думаешь, я не знаю, как я уродлив?
– Похоже на то.
– Это подло. Она засмеялась:
– Ну конечно. Теперь я подлая.
– Ты не можешь себе представить, как я от этого страдал и сейчас страдаю…
