– Да, а кто говорит?
– Джордж Толбот. Как дела, старина?
– Так себе. Что случилось, Джордж?
– Небольшая неувязка, Хэнк. Боюсь, что нам придется пропустить празднества у вас в эту субботу. Мое прелестное начальство посылает меня в Сиракузы на субботу и воскресенье. Намечается клиент. А что важнее – выпить в гостях или иметь на столе хлеб с маслом?
– Разумеется, – сказал Хэнк. – А вы давно виделись с Макнэлли и Пирсом?
– С кем?
– С Джоном и Фредом, – сказал Хэнк. – С нашими добрыми соседями. Давно вы их видели?
– Ну, на улице мы частенько встречаемся. Знаете, как это бывает.
– Да, я совершенно точно знаю, как это бывает, Джордж. Спасибо, что позвонили. Очень жаль, что вы не сможете прийти в эту субботу. Но, с другой стороны, чуть ли не всех наших соседей выбили из колеи насморки или бабушки, умирающие где-нибудь в Пеории. Не собраться ли вам всем по этому поводу, чтобы устроить свою собственную небольшую вечеринку?
– Какую еще вечеринку, Хэнк?
– Ну что-нибудь вроде состязаний в мастерстве. Вы хотели бы, например, изготовить прекрасный деревянный крест, а потом спалить его на газоне перед моим домом.
– Хэнк!
– Что, Джордж?
– Но мне действительно надо ехать в Сиракузы. Это совершенно не связано с той чепухой, которую распространяют Макнэлли и Пирс.
– Очень хорошо.
– Но вы верите мне?
– А чему тут можно не верить?
– Я просто хотел, чтобы вы знали, что я не присоединился к варварским ордам. Я не приду по уважительной причине. Если уж на то пошло, я очень хотел познакомиться с Сэмэлсоном.
– Ладно, Джордж. Жаль, что вы не сможете прийти. Спасибо, что позвонили.
– До скорой встречи, – сказал Толбот и повесил трубку.
Хэнк тоже повесил трубку.
– Кто еще должен был прийти? – спросил он.
– Кронины.
– Они еще не звонили?
– Нет.
Он подошел к ней и обнял.
– Ты сердишься? – спросил он.
– Нет, просто немного грустно. Я никак не думала, что люди здесь... – Она покачала головой. – Что тут плохого, если человек выполняет свою работу так, как считает нужным?
– По-моему, иначе вообще нельзя, – ответил Хэнк.
– Да. – Карин помолчала. – Ну и черт с ними. Во всяком случае я достаточно эгоистична и радуюсь, что никто не помешает нам провести вечер с Эйбом. Но меня удивляет одно. Если эти интеллигентные обитатели Инвуда, эти столпы общества, творцы общественного мнения, если они могут так себя вести, то чего же можем мы ждать от ребят, живущих в Гарлеме?
Зазвонил телефон.
– Это Кронины, – сказал Хэнк, – только их и не хватало для полнейшего единодушия. Теперь ясно, что все наши соседи хотят, чтобы мы как можно скорее похоронили Морреза и забыли о нем. И может быть следует воздвигнуть в парке монумент тем ребятам, которые его убили. Схороните Морреза поскорее. А молодых убийц похлопайте по спине и скажите: «Молодцы, ребята!» Это обеспечит вам одобрение Макнэлли, Пирса и всех прочих непорочных протестантов.
– Кронины католики, – заметила Карин. – Ты уподобляешься Макнэлли.
– Я выразился фигурально, – ответил Хэнк.
Карин снял трубку.
– Алло, – сказала она и через секунду многозначительно кивнула, поглядев на Хэнка.
Глава 9
Судья Абрахам Сэмэлсон сидел на террасе дома Беллов в Инвуде, держа в изящных пальцах рюмцу коньяка. Небо на западе было уже усеяно звездами, из дома доносилась музыка – Карин включила проигрыватель.
– Бартон неплохо отделал вас в газете, Хэнк, – сказал Сэмэлсон. – Однако его статья отлично иллюстрирует все опасности несовершенной композиции. Бартон собирался разделать вас под орех, а что у него получилось? Он окружил вас романтическим ореолом.
