ниспосланное вам свыше испытание, и вы обязаны его выдержать. Сплотитесь же перед лицом общей напасти!
Джоан улыбнулась, а Рэг покраснел.
– Да, борьба сплачивает, – согласился он. – Бабушка, рассказывала мне, как это бывает. – К моему великому облегчению, на нем были солнцезащитные очки. Я корила себя за то, что мне так трудно общаться с ним, но, как говорится, глаза – окна души, а когда не знаешь, какое из этих окон открыто, невольно испытываешь замешательство. Джоан, по обыкновению, то и дело откидывала с лица волосы, но почему-то меня это больше не раздражало. Несомненно, взять длительный отпуск было правильным решением. Кому это могло навредить? А одна пара здоровых глаз на двоих у них была, разве нет? «Завести любовника…» – размышляла я на обратном пути. Есть в этом выражении что-то старомодно-значительное. Но что именно? Подобное предприятие гораздо легче декларировать, чем осуществить, если вращаешься в узком кругу друзей, которых давным-давно знаешь как облупленных. Чувственная составляющая моего существа подсказывала, что нельзя произвольно навязывать себе подобные решения. Рациональная же твердила, что идея вовсе не безнадежна. Рациональная победила, и я с удовольствием, пусть не без смущения, вдруг почувствовала себя выдвигающейся телескопической антенной. Очень трепетное, надо признаться, состояние для женщины. Возможно, и для мужчины тоже, но я давно подозревала, что мужчины в силу воспитания с детства ощущают себя охотниками и находят эту роль вполне естественной. А вот если вам когда-либо приходилось наблюдать за женщиной, которая открыто охотится или тайно крадется за мужчиной, вы не могли не Заметить, что она в этой ситуации всегда испытывает неловкость. Ну и пусть. Придется мобилизовать всю свою изворотливость. Я немного поразмышляла о том, как стать изворотливой хищницей, но ничего не придумала. Головоломка была мне не по зубам. Ладно, интуиция выручит, решила я. Вся эта затея тем не менее казалась какой-то жалкой, и поэтому я предпочла держать свои планы при себе, пока они не получат сколько-нибудь удовлетворительного завершения. Ни Сасси, ни Джилл, ни Колину, ни Верити я не собиралась говорить больше того, что уже сказала. Отныне буду действовать исключительно самостоятельно.
Входя в свой опустевший дом, я напевала «Странников в ночи». Звонил телефон. Я сняла трубку и, продолжая пребывать в мире Синатры, бархатным, исполненным предвкушения голосом произнесла: «Алло». Но это была всего лишь Сасси с отчетом о первой неделе, проведенной у отца. Что ж, прекрасно, похоже, у них там полное согласие. Я вспомнила о своих новостях, о новостях, коими не собиралась ни с кем делиться, почувствовала себя заметно лучше и постаралась сделать вид, будто ничуть не огорчена тем, как хорошо они поладили. У него, судя по всему, была подруга – наполовину француженка, красивая, как сказала Сасси, и всего на несколько лет старше ее самой. Весьма характерно, отметила я. Мне вспомнился Роджер – унылый недотепа, – и я сквозь зубы процедила:
– Очень рада слышать.
– Может, тебе действительно стоило бы подыскать себе какого-нибудь мальчика для легкого флирта, как советовала миссис Мортимер? – хихикнула Сасси.
– Ха-ха-ха, – четко и раздельно произнесла я, положив трубку.
Глава 10
Должна признаться, что я пошла-таки на почту. Это была моя первая вылазка в качестве хищницы, мне хотелось посмотреть, на что это похоже. В конце концов, даже Жерар Депардье кому-нибудь отправляет письма, уговаривала я себя, толкая входную дверь.
Но если он это и делал, то, во всяком случае, не на чизвикском почтамте. Я пристроилась в длинную очередь за сердитым мужчиной в теплой куртке с капюшоном, видимо, давно не стиранной: от нее слегка попахивало. У мужчины было красное лицо, и говорил он слишком громко.
– Почта. Ха! Почтовое, видите ли, отделение. Да если бы они были бизнесменами, вмиг обанкротились бы! Десять окошек, а работают только три… – Он энергично жестикулировал, обращаясь к слушателям, которые вдруг дружно заинтересовались узором на коврике и шаркали ногами, как связанные одной цепью галерные рабы. Я не успела вовремя отвести взгляд, и наши глаза встретились. Мужчина подошел ближе и произнес фразу, которая безошибочно указывала – это не Депардье: – Я безработный. Безработный, понимаете? Почему они не дают мне работы, а?
– Ну… – промямлила я, понятия не имея, разумеется, какого ответа он ждет, а просто чтобы не обескураживать собеседника молчанием.
– Мне пятьдесят один год, – он приблизился еще на шаг, – пятьдесят один…
Желая хоть как-то выразить солидарность, я кротко сообщила:
– Я тоже без работы.
– Вот, вот! – Он многозначительно посмотрел на служащих, наблюдавших за выступлением из окошек с самодовольным любопытством. – Вот вам еще одна. Нас двое, не имеющих работы и желающих… – Он тронул меня за плечо. – Вы ведь желаете, не так ли?
– Да, конечно, – подыграла я ему, чувствуя себя совершенной мерзавкой.
– Ну, так вот, – снова воззвал мужчина. – Дайте нам шесть марок для почтового отправления первого класса и два рабочих места… – И он горько расхохотался.
– Прошу меня извинить. – С этими словами я высвободила свое плечо, стараясь сделать это как можно деликатнее. – Я кое-что забыла. – И выскользнула за дверь.
На улице, прислонившись спиной к стене, сделала несколько глубоких вдохов и с иронией подумала: уж этот-то наверняка мог бы стать любовником, у него масса свободного времени. Боже мой! Что я делаю? Прочесываю почтовое отделение? Почему бы мне тогда просто не войти и надменно не поманить пальцем какого-нибудь новобранца из этой скорбной очереди?
– Маргарет? – услышала я. – Не ожидала тебя тут встретить.
Это была Верити, и я с трудом удержалась, чтобы не брякнуть: «Только не говори мне, что ты опять вышла на охоту!» Слава Богу, благопристойность и чувство меры взяли верх.
– Что за странный способ времяпрепровождения – подпирать стену почтового отделения! –
