– Это зависит от степени вашего нетерпения.
Сама Агриппина, усомнись кто-нибудь в ее знании ядов, не почувствовала бы себя более униженной.
– Никакого нетерпения я не испытываю. Отнюдь. Просто я думала, что нам следовало бы… гм-м… ну-у… обсудить это.
– А вы за или против?
Какой глупый вопрос. Я свободная и независимая женщина, не так ли?
– Разумеется, я – за, но это вовсе не значит, что мне не терпится.
– Что ж, я тоже – за. Значит… – Он пожал плечами, и его лицо приобрело несколько озадаченное выражение, словно в помещении вдруг стало гораздо меньше света. – Значит, это случится?.. – И посмотрел на меня так, что смущение, испытанное, когда он застал меня за созерцанием диковинного бюста, показалось сущим пустяком. – В конце концов, это ведь всего лишь наше первое свидание.
Разумеется, он был прав.
После этого мы оба вдруг повели себя совершенно естественно, так, словно познакомились где-нибудь у общих друзей и это было наше первое спонтанное свидание, а не результат заранее продуманного предприятия. Мы разговорились об искусстве. Он предупредил, что плохо в нем разбирается, но на поверку оказался знатоком почище многих. Архитектура привлекала его больше, чем живопись, кумиром был Корбюзье. В изобразительных искусствах он отдавал предпочтение экспрессионизму, потому что это течение, по его словам, наилучшим образом отражало турбулентность эпохи. Не понимаю, как ему удалось произнести это безо всякого пафоса, но удалось. Я рассказала о своих рамках, о том, как порой чувствую себя почти богиней, когда удается усилить впечатление, добавив идеальное обрамление совершенному произведению искусства. Не понимаю, как мне удалось произнести это, не вызвав у него внезапного свертывания крови, но удалось.
Кстати, уже безо всякой помпезности, он сказал очень приятную для меня вещь – что Иниго Джонс[37] начинал как окантовщик картин. Я этого не знала и с удовольствием спрятала «орешек» в свое беличье дупло, чтобы время от времени вытаскивать его и любоваться им потом, долгими унылыми зимними днями, когда я вернусь в мастерскую и снова окажусь на линии огня между блуждающим взглядом Рэга и махами Джоан. Немного помечтала, представив себя театральной художницей при дворе Карла Третьего, а потом проектировщицей храмов экологии…
Кино интересовало его больше, чем театр. Автомобили не интересовали вовсе, их он рассматривал исключительно как средство передвижения. Друзей было мало, но он ими очень дорожил, приятелей – гораздо больше. Он не считал себя ни гурманом, ни кулинаром, любил простую пищу и непритязательную сервировку. Никогда не носил костюмов. Мечтал за предстоящий год посмотреть массу всяких достопримечательностей и в Англии, и в Европе, некоторые – один, другие – в компании. Жил в Клапаме, в квартире, которая ему не принадлежала.
Банальные, но такие важные подробности.
Я радовалась, что по истечении года он уедет. Характер вырисовывался весьма привлекательный, но всякая привлекательность меркнет, как только натыкаешься на вонючие носки под кроватью.
Требовалось прояснить еще один (кроме секса) вопрос, и я сказала:
– Думаю, нужно поговорить о деньгах.
Он с трудом сдержал смех.
– В самом деле? Вы собираетесь назначить цену? – Он изобразил на лице детскую невинность. – Вот уж не предполагал. – Я молчала, не поддаваясь на провокацию. – Так и быть, оставлю вам по завещанию все, – рискованно пообещал он и залпом опорожнил стакан.
– Дар принимаю, – язвительно ответила я, еще не решив, счесть себя оскорбленной или нет. Но по размышлении предпочла не обострять отношений.
– О деньгах? – уже без ерничества переспросил он.
Я молча кивнула.
– Вы имеете в виду, кто за что будет платить?
– Да.
– Об этом я не думал. А вы что предлагаете?
– Наверное, лучше, чтобы каждый платил за себя – в большинстве случаев.
– Договорились. Это замечательно. Очень практично. «Должен же кто-то из нас быть практичным», – мысленно добавила я и встала.
– Так что позвольте мне заплатить мою половину за угощение.
– Нет-нет. – Он отвел мою руку с кошельком. – Разрешите сегодня мне расплатиться самому.
Я, однако, настаивала. Денежный вопрос может испортить любые отношения, так что я предпочла с самого начала быть на равных.
Мы расплатились и вышли. Майское солнце еще ярко сияло на небе, когда мы направились к своим машинам.
– Все это немного эксцентрично, вы не находите? – сказала я.
– Да, – серьезно согласился он. – Но рассматривайте это как приключение.
В целом совет был разумным.
– Однако и о романтике забывать не следует, – поддразнила я, открывая дверцу.
– Женщины о ней никогда не забывают, – ответил он и чмокнул меня в щеку.
