Лукас качает головой:
— Мне нечего вам сказать. Это как болезнь.
— Понимаю. Что-то вроде душевного недуга, вызванного ранимостью вашего возраста, а может быть, и вашим непомерным одиночеством.
Лукас говорит:
— Может быть. Я сейчас приготовлю ужин, и мы вместе поедим. Я тоже давно не ел. Когда я пробую есть, меня рвет. Может быть, вместе с вами у меня получится.
Он идет в кухню, разводит огонь, ставит варить курицу с овощами. Он накрывает на стол, открывает бутылку вина.
Кюре приходит в кухню:
— Повторяю вам, Лукас, мне больше нечем платить вам.
— Надо же вам есть.
— Да, но и пировать ни к чему. Хватило бы нескольких картофелин и горсти кукурузы.
Лукас говорит:
— Вы съедите то, что я вам принес, и не будем больше говорить о деньгах.
— Я не могу этого принять.
— Легче давать, чем принимать, не правда ли? Гордыня — грех, отец мой.
Они молча едят. Пьют вино. Лукаса не рвет. После ужина он моет посуду. Кюре возвращается к себе в комнату. Лукас заходит к нему:
— Теперь мне пора уходить.
— Куда вы?
— Пойду бродить по улицам.
— Я мог бы научить вас играть в шахматы.
Лукас говорит:
— Не думаю, что я смогу заинтересоваться этой игрой. Она сложна и требует большой сосредоточенности.
— Попробуем.
Кюре объясняет игру. Они начинают партию. Лукас выигрывает. Кюре спрашивает:
— Как вы научились играть в шахматы?
— По книгам. Но сейчас я в первый раз играю по-настоящему.
— Вы еще придете сыграть в шахматы?
Лукас приходит каждый вечер. Кюре делает успехи, партии становятся все интереснее, но выигрывает по-прежнему Лукас.
Лукас снова спит в спальне, на большой кровати. Теперь он не пропускает рыночные дни, у него не скисает молоко. Он занимается скотиной, огородом, хозяйством. Он снова собирает в лесу грибы и хворост. Он теперь снова ходит на рыбалку.
В детстве Лукас ловил рыб руками или удочкой. Теперь он придумал, как увести рыб от основного течения реки и направить их в запруду, из которой они не смогут выбраться. Когда ему нужна свежая рыба, Лукас просто достает ее сачком.
Вечером Лукас ужинает с кюре, играет партию-другую в шахматы, потом снова отправляется бродить по улицам города.
Однажды ночью он входит в первый попавшийся кабачок. Раньше, даже во время войны, это было довольно приличное кафе. Теперь здесь мрачно и почти пусто.
Усталая и некрасивая буфетчица кричит из-за стойки:
— Сколько?
— Три.
Лукас садится за стол, испачканный вином и пеплом от сигарет. Буфетчица приносит три стакана местного красного вина. Она сразу забирает деньги.
Выпив свои три стакана, Лукас встает и уходит. Он идет дальше, до Главной Площади. Он останавливается возле магазина книг и канцелярских товаров, долго рассматривает витрину со школьными тетрадями, карандашами, резинками и несколькими книгами.
Лукас входит в кабачок напротив.
Здесь народу немного больше, но еще грязней, чем в прошлом кабачке. На полу слой опилок.
Лукас садится у открытой двери, через которую в помещение попадает немного воздуха.
За длинным столом сидят пограничники. С ними несколько девушек. Они поют.
Оборванный грязный старик подсаживается к Лукасу:
— Что-нибудь сыграешь, а? Лукас зовет официантку:
— Бутылку вина и два стакана! Старик говорит:
— Я не хотел, чтоб ты угощал меня вином, я просто хотел, чтоб ты сыграл что-нибудь. Как раньше.
— Я не могу играть, как раньше.
— Понимаю. Но ты все равно сыграй. Мне бы было приятно.
Лукас наливает вино:
— Пей.
Он достает гармонику и наигрывает грустную песню о любви и разлуке.
Пограничники и девушки подпевают.
Одна из девушек присаживается к Лукасу и гладит его по волосам.
— Смотрите, какой хорошенький. Лукас перестает играть, встает.
Девушка смеется.
— Ну и дикарь!
На улице дождь. Лукас входит в третий кабачок, спрашивает еще три стакана вина. Когда он начинает играть, люди поворачиваются к нему, потом снова утыкаются в стаканы. Здесь пьют, но никто ни с кем не разговаривает.
Вдруг высокий крепкий мужчина, у которого нет одной ноги, встает посреди зала под единственной лампочкой без абажура и, опираясь на костыли, поет запрещенную песню.
Лукас подыгрывает ему на гармонике.
Другие посетители быстро допивают свое вино и один за другим уходят из кабачка.
На последних словах песни по лицу человека текут слезы.
Назавтра Лукас идет в магазин книг и канцелярских товаров. Он выбирает три карандаша, пачку бумаги в клетку и толстую тетрадь. Когда он подходит к кассе, сидящий за ней бледный и одутловатый человек говорит:
— Давно я вас не видел. Уезжали?
— Нет, просто был очень занят.
— У вас уходит довольно много бумаги. Интересно, что вы с ней делаете.
Лукас говорит:
— Я люблю писать карандашом по бумаге. Для меня это отдых.
— За это время у вас скопились горы бумаги.
— Я много расходую. Испорченными страницами я растапливаю плиту.
Продавец говорит:
— Жаль, что кроме вас у меня нет постоянных покупателей. Дела идут плохо. До войны еще можно
