накопилось. Великий магистр согласен подчиняться дисциплине и выполнять приказы, но он уже не рядовой арбалетчик, чтобы делать это не рассуждая. Почему император так спешит с раскопками всех этих терминалов и хабитатов? Куда он так гонит? Однажды Свантессен проговорился и сказал о «расконсервировании объектов». О чем речь?
Давид думал о Земле и о себе. О том, как его изменил этот проклятый, лживый, расколотый мир, как прогнул под себя, заставив убивать и мстить, ненавидеть и сатанеть от злобы. Великие небеса, как же далеко Земля – такая ласковая, добрая, милая Планета! И как легко человек отвыкает от хорошего и славного мира, где не надо бояться, плакать от горя и выть с отчаяния.
Ностальгия мучает, но и греет – испытываешь гордость за то, что ты здесь, так сказать, на переднем краю, по колено в крови и грязи и занят очень важным делом. Бережешь Планету от зла. Охраняешь научников, тех, кто кует оружие новых побед. Гоняешь «плохих парней» и осчастливливаешь тех, кто хорош для Земли. М-да, похоже, что исполнение долга придает жизни своеобразную терпкую сладость и то редкое удовольствие, что играет на грани между садомазохизмом и глухой тоской.
Неожиданно Давид почувствовал онемение в пальцах. И лицо словно задубело. Такое ощущение, будто с мороза пришел. Это сработал гипноиндуктор – выдал направленный импульс и задел его излучением.
Виштальский глянул вперед.
Цепь танков подходила к ущелью, сотни кочевников носились на долгоногах взад и вперед, самые отчаянные кидались в атаку, но даже рыцарям, прикрывавшим щитами себя и следующих за ними арбалетчиков, не приходилось вступать в бой – танки малыми импульсами отгоняли варваров, волнами насылая леденящий ужас.
Машины остановились в пятидесяти метрах от края пропасти. Между ними, как живая стена меж башнями крепости, замерли рыцари.
– Внимание! – заревели звучатели, передавая приказ на языке фнатов: – Всем бросить оружие и следовать вдоль строя! Там вас ждут вкусная пища, новые дома и отдых! Следуйте вдоль строя!
Кочевники завертели головами, резко и отрывисто переговариваясь. Многие из них были испуганы, растеряны, но хватало и тех, кто сохранил холодную решимость.
Внезапно трое или четверо варваров сорвались с места и с дикими воплями погнали долгоногов к обрыву. У Давида снова онемело лицо, но импульс припоздал – дико визжащие долгоноги скрылись за кромкой.
– Прыгнули слабые! – проревел голос. – Прыгнули те, кто испугался трудностей жизни!
Виштальский пригнулся и постучал в люк. Лязгнул запор, и наружу вылез командир, приглаживающий мокрые волосы.
– Великий магистр?.. – начал он.
– Меня зовут Давид, – отмахнулся Виштальский. – Ты вот что – сможешь подозвать кое-кого из толпы?
– Кого именно?
– Мудрого Хварра, храброго Фрру, милостивого Норру. Скажешь, их ждет Тавита Вишту.
– Щас!
Танкист скрылся в утробе бронехода, и тут же репродукторы загремели снова, призывая вышеперечисленных подойти к крайней машине.
Целую минуту фнаты переваривали услышанное, потом началось множественное движение – и вот двое кочевников двинулись к крайнему танку, ведя за собой долгоногов в поводу.
Виштальский спрыгнул с гусеницы на землю, неспешно зашагал навстречу. Пожалуй, он соскучился по этим наивным, кровожадным, невежественным, простодушным обитателям степи. Хоть всё, что случилось с ним в этих местах, заняло всего пару дней, но эти дни заполнены были под завязку, с верхом, так, что иному на три долгих жизни хватит – и еще останется.
Недавние друзья сошлись. Хварр выглядел постаревшим – он еще сильнее усох, морщины глубже избороздили лицо, но крепости шаман не растерял. Видно было, что этого фната из железа делали и из сыромятной кожи. А Фрру нисколечко не изменился – все такой же открытый, непосредственный – и себе на уме. Сейчас его обычная ухмылочка тоже гуляла по губам, но был в ней и какой-то оттенок растерянности – фнат был явно не в своей тарелке.
– Да пребудут с вами Творцы, – сказал Давид, прикладывая пятерню к груди.
– Да будет так, – каркнул Хварр. Пожевав губами, он строго спросил: – Ты привел Страшных-людей-с- моря?
– Я повелеваю ими, – спокойно ответил Виштальский. – Они больше не будут убивать фнатов – я не позволю им делать это.
– Тогда зачем они здесь?
Зоркие глаза Хварра смотрели так пронзительно, что у Давида и мысли не возникло соврать. Но начал он издалека.
– Видел ли мудрый Хварр большие корабли в небе? – осведомился Виштальский.
– И не раз. Все кричали, что это знамение и провозвестие, но старый Хварр не верил тому. Корабли не принесли покоя и счастья в степь. Нас гонят, как сукури!
– Ты ошибаешься, мудрый Хварр. Люди-с-неба построили много домов для фнатов, там вас ждут пища и покой. А счастье. Каждый из нас сам творит свое счастье, как может и как хочет.
– Если нам желают счастья, то зачем загонять к нему самобеглыми кибитками и молниями?
– Да потому что сами вы не пойдете. Потому что мирной и спокойной жизни вы предпочтете войну. Потому что вы не желаете оставаться на месте, возделывать землю и строить, а будете кочевать из грязи в грязь, не оставляя после себя ничего, кроме дерьма и мертвечины!
Хварр пожевал губами и кивнул.
– Да, мы именно таковы, – признал он грустно. – Такими были наши предки, такими станут наши потомки.
– Не станут, – твердо сказал Виштальский. – Позволь своим детям и внукам самим выбирать, что для них лучше – строить или разрушать, сеять или срывать, убивать или рожать. Ты говорил о предках. А почему ты ни слова не сказал о Творцах? Посмотри туда, на восток, о, мудрый Хварр! Что ты видишь там?
Шаман прищурился, вглядываясь в мутный горизонт, из-за которого прорастала в небо усеченная пирамида – производственный континуум Волхвов.
– Это построено Творцами, – негромко сказал Хварр, и голос его дрогнул.
– Вот именно – построено! И стоит уже много тысяч лет, восхищая и вас, и нас! Так почему же вы не хотите сами приобщиться к великим знаниям Творцов? Почему не хотите сравниться с ними в умениях? Кто вам мешает строить, как Творцы? Жить, как Творцы? Твой народ долгие века ждал возвращения Творцов, а мой народ сам мечтал полететь за небо! Мечтал, учился, творил, работал! Пробовал из века в век – ничего не получалось. Люди снова пробовали, попытка за попыткой, и у нас начало что-то выходить. Ты видел корабли над степью – это наши корабли. Мой народ построил их. Нам еще далеко до Творцов, мы только учимся, но обязательно станем такими, как они. Почему бы и твоему народу не пойти тем же путем? Не мыкаться по степи из века в век, повторяя судьбу своих предков, а вырваться из круга?
Хварр нахмурился.
– Не знаю, – сказал он уклончиво. – То, о чем ты говоришь, слишком велико, чтобы сразу уместиться в голове.
Качая длинными седыми волосами, шаман повернулся и побрел обратно, согбенный и немного жалкий.
– Вряд ли я его убедил… – пробормотал Давид.
– Все равно я рад! – расплылся в улыбке Фрру. – Рад, что ты живой. И вообще! Таким большим человеком стал!
– Я тоже рад тебя повидать, Фрру. Как поживают мои жены?
Охотник неожиданно расстроился.
– Понимаешь… – закряхтел он. – Мы тогда подумали, что ты погиб… И мы… Ну… Сейчас твои жены выбрали себе новых мужей. Вот.
– И правильно сделали, – обрадовался Давид. – Чего им в одиночку мыкаться? Все равно, большой им
