Целую секунду транслятор думал над переводом и выдал: «Эквивалент выражения „Спаси и сохрани!“».
Аминь, подумал Виштальский и громко объявил, повторяя за нанопереводчиком:
– Немедленно освободите меня… и тогда… я не рассержусь на вас… и не пожалуюсь духам неба!
Вероятно, последняя фраза была излишней – вожди в унисон закачали головами, с укоризной поглядывая на богохульника, и бросили в толпу пару властных слов. Шаман, опасливо поглядывая на Давида, бормоча «аке ету… аке ету…», перерезал путы на ногах и руках почетного пленника, а потом плотно сгрудившиеся кочевники медленно расступились, освобождая дорогу, и десяток воинов вежливо потыкал двойными копьями в спину Давиду, понукая галактиста к движению в указанном направлении. Виштальский подчинился насилию и поплелся сквозь строй. Куда его ведут? На показательную казнь? Или Хварр намерен принести землянина в жертву? Или – что? И о какой победе шла речь? Младший командор силился понять чужие реалии, но лишь обалдевал от наплыва невразумительной и непонятной информации.
Кочевники галдели сзади – женщины пели, пританцовывая и воздевая руки, мужчины сосредоточенно топали в такт, а малолетние тискались между взрослых и громко вопили.
Дорога скорби, по которой вели Давида, упиралась в туземный «храм» – куб с заглаженными ребрами, с врезанными в стены плоскостями и сегментами пустотелых сфер. Давид узнал в сооружении центральный коллектор. Базы Волхвов находили более чем на десятке планет, и повсюду они были стандартной планировки. Вот и здесь то же самое – Дава миновал треугольный проем и оказался в просторном помещении, из стен которого выходило множество труб овального сечения. Они опускались и поднимались колоннами, пересекались над головой, смыкались и размыкались в хитрых сплетениях, порой сворачиваясь в кольцо. Местами на трубах сохранилась светящаяся кремнийорганика, и можно было видеть, что под ногами, и даже различать выражения лиц. Внутреннее покрытие стен настолько эродировало, что потеками сползало вниз, наплывами покрывая пол, опускалось с потолка бугорчатыми сталактитами. Или сталагмитами? Давид задумался – и пропустил важную часть церемонии – кочевники хором затянули торжественный гимн, то есть не в лад завопили, нещадно терзая уши Давидовы. Развернулись и утопали обратно, покидая «храм». Осталось человек десять – пятерка вождей, Хварр и полдесятка воинов. Эти-то как раз и наставили на Виштальского копья, красноречиво указуя путь следования: вперед и не оглядываться!
– Что, словами объяснить нельзя уже? – пробурчал Давид, но подчинился – побрел между овальных труб, пока не выбрался в тускло освещенный коридор. Идти пришлось долго, а эскорта у Давида оставалось все меньше. Первыми отстали вожди, потом, по одному, воины. Дальше всех проводил Давида шаман. Но и он остановился, сказав медленно и внятно:
– Дальше ступай, пока на солнце не выйдешь. И помни: победа должна быть за тобой! Иначе плохо будет всем.
Виштальский пожал плечами и потопал. Плохо, видите ли, будет. Как будто ему сейчас хорошо! Он оглянулся – коридор был пуст. Что ж, в одиночестве лучше думается. Хм. И что тут придумаешь? Ох, не надо было ему идти на посадку. Только кто ж знал, что под кормой окажется эта гадская яма-ловушка? Называется – попал.
Поток сознания рассеялся – Давид выходил «на солнце». В конце тоннеля стены были смяты и ободраны, а поперек прохода лежали груды земли. Сверху свисали мохнатые корневища, покрытые влажным ворсом. От ворса исходил пряный душный аромат, вокруг так и вились мелкие зеленые мошки, которых, видимо, привлекал запах.
Виштальский облизнул губы и оглянулся в поисках оружия, но даже камень обнаружить не удалось.
– Ну и ладно, – буркнул Давид. – Пусть мне будет хуже.
С этими словами он бесстрашно взобрался на кучу грунта, протиснулся через мокрые лохматости корней (будто прошел между мочалками) и выбрался наружу. А снаружи простиралось большое круглое поле, когда-то залитое пластилитом. С тех давних пор протекли тысячи лет – покрытие растрескалось, купол, вздувавшийся наверху, провалился, и его вогнутые осколки, каждый с кровать величиной, давно покрылись слежавшимся песком.
Круглое поле окружал высокий вал с останками того самого купола, а между ними сползали осыпи. Наверху осыпей толпились кочевники. Едва Давид покинул тоннель, как они взревели хором, то ли желая ему смерти, то ли приветствуя.
«Похоже на амфитеатр, – мрачно подумал Виштальский. – А я тогда кто? Гладиатор? Или жертва?»
Хварр, стоявший в одиночестве, поднял руки, и гомон стих. Шаман медленно прогнулся, касаясь руками земли, и вскричал:
– Приди, о, демон зла! Приди и заслужи наш дар!
«Вот только демонов мне и не хватало…» – мелькнуло у Давида.
Кочевники попрятались, залегли, лишь опасливо выглядывая из полосатой травы или из-за остатков щербатых стен.
– Аке ету… Аке ету… – неслось со всех сторон.
Виштальский внимательно огляделся – на поле выходило еще несколько тоннелей, подобных тому, по которому прошел он сам. Надо полагать, подумал Давид, эти два купола соединялись еще с несколькими. Тогда это уже не база Волхвов, это настоящий город, система баз! Ничего себе.
В следующее мгновение все его мысли сдуло, как «парашютики» с одуванчика, – из черного зияния тоннеля вылезло что-то непонятное, похожее на черепаху с сегментным панцирем, тускло отблескивающим на солнце. Инопланетное чудо-юдо? Боевой кибер чужих? Рептилоиды-таоте что-то подобное клепали в последнюю межзвездную войну. Похоже…
Ковыляя и переваливаясь, «черепаха» перелезла песчаный нанос и неожиданно выросла, выпрямив десяток суставчатых ног. Закачалась, ловя равновесие, то сгибая тонкие опоры, то выпрямляя их. Теперь это больше походило на марсианский треножник – двухметровый диск на длинных коленчатых ногах. Каждое движение внеземного механизма сопровождалось скрипом и громким шелестом – это сокращались псевдомышцы.
Давид тоскливо оглянулся. Ни камня, ничего. Ага, вон, вроде «оружие пролетариата» валяется. Неожиданно в воздухе просвистело копье и воткнулось в землю неподалеку от Виштальского. Давид сразу взбодрился, подбежал и ухватился за оружие. Киберчерепахе его манипуляции не понравились – она открыла щиток на кромке диска и плюнула зеленым лучом. Песок в месте попадания вскипел, запузырился.
Оплывая страхом, Давид крепко сжал левой рукой копье, а правой нащупал увесистый булыжник. Коротко размахнувшись, он швырнул его, целясь по диску. Кибер резко пригнулся, метко посылая импульс по камню, но лишь слегка опалил его. Видать, энергия в «пороховницах» была на исходе.
– Разрядился, демон? – процедил Давид и бросился на кибера с копьем.
На втором прыжке его обожгла мысль: а вдруг кибер нарочно изображает разрядку?! Подманивает, гад! Но отступать было уже некогда – вот он, вражина кибернетическая, рядом совсем. Колоть чужепланетного робота копьем Давид не стал, вместо этого он просунул древко между тремя тонкими конечностями и заломил его, гадая, выдержит ли дерево. Дерево выдержало, а вот одна из ног с хрустом вылезла из сустава и повисла на белом канатике псевдосвязки.
«Трибуны» взвыли.
Кибер содрогнулся и резко отпрянул, тут же разворачивая энергосборники, похожие на большие полупрозрачные веера.
– Ага! – взвыл Давид воинственно и снова бросился в атаку.
«Демон» шустро заковылял прочь, уходя от драки. Виштальский припустился бежать, догнал кибера и сделал выпад, поражая копьем трясущийся энергозаборник. Наконечник пробил «веер» и выдрал пару панелек. Сыпанули искры.
В тот же момент «демон» развернулся, присел, раскрывая сразу пару щитков. Два черных зияния глянули на Виштальского, как пустые зеницы черепа. Как вороненые дула двустволки. Ему оставалось жить доли секунды.
Неожиданно вмешался третий участник странного действа – сильно сплюснутый эллипсоид, обтекаемый, как морской камешек, гладкий и белый, с серебристым отливом. Снизу у него вытягивались тонкие гнутые ножки, а сверху шевелились «усы» с фасетчатыми набалдашниками. Глаза?
