ближайшее время, но я рад, что она спаслась.
Граф задумчиво пожевал губами:
– Жаль, ей богу жаль, барон, что вы хотите нас покинуть. Славная будет битва, уверяю! Что касается баронессы Феофаны – мне показалось, что она вас заинтересовала. Со своей стороны могу уверить, что вы заинтересовали её неимоверно…
Богдан криво улыбнулся, вспоминая остаток последней ночи, проведённый с Феофаной, – казалось, это случилось уже целую вечность тому назад.
– Поверьте, для вас это могла бы быть отличная партия! Её родители – знатные люди, а ходатайство рыцаря Тассилона и самого короля, безусловно, убедило бы их благословить этот брак.
«Ну да, – с сарказмом подумал Богдан, – мечтал жениться на баронессе и прожить остаток жизни в замке. Хотя, чёрт побери, если бы иметь возможность легко выбираться в тот же дворец, когда приспичит – то чем не приключение? Барон, блин, Богдан – муж баронессы Феофаны».
– Дорогой граф! – ответил он. – Я был бы счастлив подобному повороту событий, но не считайте меня трусом. В ваших боях я плохой помощник – скажу откровенно, что в краях, откуда я родом, не умеют сражаться на мечах, плохо ездят верхом, и так далее…
– Но вы же как-то сражаетесь! – прервал его граф. – Используйте то, что можете!
Богдан внимательно посмотрел на Конрада – неужели ему что-то рассказал Тассилон? Нет, надо скорее уходить!
– Вы считаете, что один воин, почти безоружный, что-то решит? Так, увы, не бывает. В общем, граф, я вынужден вас покинуть. Если сумею вернуться домой, то постараюсь вернуться на помощь к вам. Пока же, честное благородное слово, мне не стоит вмешиваться в местные интриги. У нас с его светлостью Хруодландом и бароном Тассилоном был некий план, и я искренне желал помочь, но всё сорвалось из-за вероломного нападения герцога Карла, и теперь моё вмешательство здесь, увы, может лишь навредить.
Граф Конрад оглянулся на своих людей, взял Богдана под локоть и отвёл в сторону.
– Послушайте, в известной мере я вас понимаю, и я вам, поверьте, не судья… Но не кажется ли вам, что страх за свою жизнь не слишком красит рыцаря…
– Мой дорогой граф! – почти вскричал Богдан, которому изрядно надоели упражнения в светскости и в попытках окончательно сказать «до свидания». – Если вам угодно думать, что я боюсь, что ж, извольте! Но я уже сказал вам, что у меня есть свои… э-э… обязательства у себя на родине.
– Помилуйте, барон!.. – начал Конрад.
– Ох, не надо, дорогой граф! Одним словом – мне пора. Если будет возможность, я приду на помощь Астерии, но не раньше, чем доберусь до своего дома.
«Впрочем, до своего ли? – тотчас подумал Богдан, произнеся эти слова. – И что ещё меня там ждёт? Но надо действовать решительно, А то простою тут, сочиняя оправдания, ещё чёрт знает сколько. Потому их и перерезали в замке – слишком много болтали!»
– Прощайте, граф! Спасибо за всё, и не поминайте лихом!
С этими словами Богдан поклонился, решительно повернулся и двинулся в сторону, в которой, согласно карте, лежала интересовавшая его точка перехода. Однако уже через секунду он, чертыхнувшись про себя, вернулся ведь забыл, что оставил в кустах свой «сидор».
Спустя ещё секунду он сообразил, что чуть подальше он оставил баронессу Диану и слуга Давида. Он вернулся и сказал графу:
– Да, прошу меня простить, я тут вывел из замка одну даму и слугу. Не соблаговолите ли разрешить им присоединиться к вашему отряду?
Услышав, что спасённая дама – баронесса Рожер, граф Конрад с радостью согласился и отправил одного из своих людей вместе с Богданом туда, где прятались Диана и Давид.
Баронесса была очень рада присоединиться к отряду графа, но бросала в сторону Богдана очень красноречивые взгляды, давая понять, что желала бы, чтобы смелый барон сопровождал её и далее.
Граф многозначительно посмотрел на Богдана:
– Вы совершенно уверены, что не хотите присоединиться к нам?
– Увы, граф, увы! – подтвердил Богдан, сдерживая уже накопившееся раздражение.
– Но у вас же нет коня! – настаивал Конрад. – Я бы дал вам одного, но у нас уже нет свободных. В принципе, можно посадить на одного коня двух дам, однако…
«Так какого же хрена ты мне говоришь про лошадей?» – чуть не сказал вслух Богдан.
– Спасибо, граф, я всё понимаю, – заверил он. – Доброй вам дороги!
С этими словами Богдан помахал всем рукой и нырнул в кусты.
Глава 20
Забрав мешок, Богдан двинулся намеченным ранее маршрутом.
Уже темнело, и было ясно, что придётся ночевать в лесу. Перебежав утоптанную дорогу уже почти в полных сумерках, Богдан отошёл поглубже в чащу и, выбрав местечко под корнями огромной накренившейся осины, нарезал веток и соорудил из этой маленькой пещерки замаскированное убежище, забросав сверху всё опавшей листвой. После этого он забрался внутрь и устроился на ночлег.
Несмотря на то, что было совсем не холодно, сон не шёл, а в голову лезли всякие мысли. С одной стороны, освободившись от обязанностей перед кем бы то ни было – перед королём и Тассилоном, баронессой Феофаной и, наконец, перед свалившимися на голову Давидом и Дианой, Богдан определённо мог сказать, что почувствовал себя намного легче и свободнее. Ясное дело, впереди ждала неизвестность, но он снова отвечал только сам за себя, а не за каких-то баронесс и тому подобных личностей.
Но в то же самое время откуда-то изнутри вновь и вновь высовывалась предательская мысль, что чёрта с два он вообще доберётся до дворца, топая по граням, населёнными людьми. Здесь всё было куда сложнее, чем там, где гуляли тиранозавры и тому подобные твари. Богдан даже вспомнил слова покойного отца: «Эх, мой мальчик, – любил повторять Александр Иванович Домрачев, – люди иной раз куда сложнее зверей!»
Отец говорил именно так – «сложнее», а не «хуже», и только сейчас Богдан оценил неказистую мудрость тех слов. Хуже, лучше – это были весьма субъективные понятия. Вот «сложнее» передавало ситуацию гораздо объективнее. На грани Динозавров присутствовали лишь тупые твари, убив которых с помощью лучемёта, ты не создавал никаких проблем и не привлекал к себе повышенное внимание как к обладателю чего-то очень ценного. Здесь ты мог напугать этих людей, почти оставшихся в Средневековье, но только «почти». Сам факт, что некий «Создатель» провёл их через врата в данный мир, сделал психику бывших землян куда более лабильной по сравнению с таковой у жителей Земли, скажем, в десятом веке. Вряд ли местных рыцарей сильно напугаешь лучемётом – они лишь захотят овладеть чудесным оружием и будут стремиться добыть его любой ценой.
То, что Тассилон и король Хруодланд не стали предпринимать таких попыток, ещё ничего не значило. Просто Богдану в этот раз повезло: Тассилон был явно не глупым человеком, а у Богдана имелось время доходчиво и внятно объяснить ему, что без зарядов это оружие – бесполезная бирюлька. В какой-то стычке времени на объяснения не будет, и если стычки будут часто повторяться, то скоро лучемёт действительно превратится в бесполезный кусок мёртвых высоких технологий, и для Богдана это будет значить лишь одно – смерть.
В животе заворочался противный деморализующий холод, который Богдан гнал от себя с самого первого дня своего появления во дворце. Но в тот первый день был какой-то выбор: ступил на два составленных вместе полукруга – и ты дома. Второй вопрос, что там, дома, происходит – главное, выбор был. Сейчас же у Богдана выбора не было, имелась лишь на диво простая альтернатива: дойти или не дойти до дворца.
Хотя нет, был ещё один вариант: сильно не мудрствуя, сделаться местным жителем. По недвусмысленным намёкам того же графа Конрада, баронесса Феофана легко согласится на брак с ним, король и Тассилон его поддержат, и…
И – что? Ездить верхом он не умеет, драться на мечах и копьях – тем более. Постоянные демонстрации лучемёта и решение «проблем» подобным образом добром не кончатся, даже если некий «Создатель» и не вмешается вообще. Самое главное, что у него всего три обоймы, и этим всё сказано. А был бы их даже мешок – так его бы точно рано или поздно прикончил кто-нибудь за единоличное обладание подобным оружием. Да и кто знает, как повели бы себя пресловутые родители Феофаны, узнай они, что никакой он не
