Богдан, рассчитывая на то, что чем больше он беседует с аль-Хасимом, тем больше узнаёт об обстановке в арабской части грани Азии, поклонился и демагогически протянул:
– Насколько я помню, вы, досточтимый аль-Хасим, говорили, что Всевышний послал вам подарок в моём лице.
– Верно, верно, – кивнул шейх, – мне нужно обдумать такой расклад дел. Скажи, ты готов мне служить?
Вопрос был неожиданным, и Богдан даже растерялся. Он уже догадывался, что заинтересовало аль- Хасима в полученной информации, но ждал новых угроз и, откровенно говоря, опасался, что его под пытками заставят показывать, где расположены точки перехода. Предложение шейха о поступлении на службу свидетельствовало, что местный князёк (во всяком случае, до поры до времени) не собирается действовать силовым принуждением. Чем это являлось – пресловутой восточной хитростью или же реальным желанием заполучить в свою свиту «странного гостя издалека», пока никто сказать не мог, но в любом случае, так было куда лучше, чем на положении пленника.
Тем не менее, Богдан поинтересовался, в чём будет заключаться его служба. Шейх неопределённо повёл плечом:
– Я ещё подумаю над этим. Естественно, ты покажешь мне все врата в другие миры, о которых ты знаешь. Ты так же будешь объяснять мне всё, что будет непонятно, когда потребуется…
– Досточтимый шейх, – возразил Богдан, – я не так много миров знаю. Я прибыл сюда из мира, который когда-то был и вашим тоже, и кроме других пространств за Безвоздушными горами не видел ничего.
– Ты считаешь, что я не понимаю этого? Я понимаю! – заверил шейх вполне доброжелательно, но затем его голос стал более жёстким: – Однако разве я могу быть уверенным, что ты не лжёшь?
Он сделал паузу и внимательно посмотрел на Богдана. Юноша пожал плечами.
– Поэтому ты будешь при мне, – заключил шейх, – и мы, проходя в другой мир, каждый раз будем проверять, насколько ты правдиво рассказываешь. Твои действия покажут правду – ведь ты же захочешь остаться живым.
– Имейте в виду, я не помню точно, куда ведут все врата! У меня была карта, но она утонула.
– Да, это потеря, – вполне искренне вздохнул аль-Хасим. – Правда, для тебя так, наверное, даже лучше: будь у меня сейчас карта этих врат, зачем мне был бы нужен ты, верно? – и шейх хитро подмигнул.
– Да уж, – пробормотал Богдан, криво усмехаясь и мысленно моля всех святых, чтобы аль-Хасиму не пришла в голову мысль тщательно обыскать место, где его воины захватили пленника.
– Ладно, садись, – кивнул шейх и сел сам, – наливай ещё вина, сегодня я в хорошем расположении духа. Скажи мне, врата на той стороне реки, к которым ты шёл, как далеко до них?
Богдан объяснил, насколько мог, в терминах расстояний, понятных арабу. Шейх покивал, после чего поинтересовался, куда точно ведут врата. Землянин не стал лгать.
– Так-так, – снова кивнул аль-Хасим, – там у китайцев в тех краях довольно пустынная местность. Если я возьму свой отряд, то мы можем достигнуть этих врат тайно, никто нас не заметит – скорее всего никто.
– Имейте в виду, – напомнил Богдан, – с другой стороны врат следует запастись водой, там день или два пути, не меньше, по пустыне.
Он уже смирился с желанием шейха попасть во дворец. В конце концов, у него снова возникает возможность самому добраться туда не в одиночку, а с достаточно надёжным эскортом, пусть и на положении, близком к положению пленника. Оказавшись во дворце, он рассчитывал, что сумеет обмануть шейха и тех слуг, которых аль-Хасим проведёт с собой через переход, а если потребует ситуация, то и избавиться от них: дарить своё приобретение средневековому арабу он, естественно, не собирался.
– Мы запасёмся водой, – заверил шейх. – Но запомни: нам пока придётся вернуться в славный город Дамаскус, ко двору халифа, а то меня могут хватиться.
– Досточтимый шейх, – заметил Богдан, – но почему бы нам прямо сейчас не отправиться к вратам? Расстояние тут небольшое, а, как вы говорите, местность пустынная…
– Глупец! – оборвал его аль-Хасим. – Ты не понимаешь. Мы патрулировали границу, мой отряд должен вернуться в столицу к халифу. Если мы не вернёмся, нас могут хватиться, будет лишний шум – решать, что на отряд кто-то напал в пограничной области. Сюда могут прислать ещё отряды, а нам этого совсем не нужно. Вдобавок, мои люди устали, нам ведь потребуется совершить быстрый рейд, чтобы действительно не встретить китайские отряды.
– Хорошо, – сказал Богдан, – но вам же придётся объяснить халифу моё появление. А мне показалось, вы и халифу не хотите раскрывать всех тайн.
Аль-Хасим чуть прищурил глаз:
– Ты не глуп! Верно, не хочу я рассказывать то, что услышал от тебя, никому, даже нашему правителю. Я могу рассчитывать, что ты не будешь болтать лишнего? Я мог бы отрезать тебе язык, чтобы раз и навсегда лишить тебя возможности выдать тайну, но твой язык и мне ещё понадобится.
Богдан стукнул себя кулаком в грудь:
– Сдохнуть мне – не стану я лишнего болтать! Да уж конечно, мой язык вам ещё понадобится, а мне лучше не станет от того, если ваш халиф узнает про врата. Кроме того, мой господин, – землянин включил всю лесть, на какую был способен, – я сразу почувствовал к вам огромное уважение и почтение. У вас шикарный стиль руководства…
– Чего? – удивился шейх, поскольку Богдан применил оборот речи, совершенно не характерный для того языка, на котором разговаривали местные жители.
– В смысле, мне нравится, как вы держите себя с теми, кто лижет ваши сапоги, – поправился Богдан.
– Вот так-то лучше, говори ясно, а не то сдохнешь раньше времени, – ухмыльнулся аль-Хасим. – В общем, ты готов сапоги мне лизать, то есть служить?
– Конечно, мой шейх! Под вашим руководством мы свершим великие дела! И я буду нем как рыба с халифом. Но есть одна трудность: как вы объясните моё появление здесь при дворе? Вы же сказали, что люди с моим лицом не обитают на вашей грани!
– Всё верно, – подтвердил шейх, отхлебнув из чаши. – До Дамаскуса четыре дня пути, вот мы и должны придумать какую-то правдоподобную историю. Мы отправимся завтра утром, не мешкая, а сегодня будем отдыхать. Я не стану тебя сажать на цепь, чтобы лишний раз не демонстрировать твоё положение ценного пленника, но приставлю к тебе двоих телохранителей. Они будут дежурить по очереди – пока один спит, другой бодрствует.
– А вы уверены, что ваши люди не проболтаются и не расскажут историю, отличающуюся от той, которую придумаем мы с вами?
Аль-Хасим задумчиво погладил бороду.
– Всем, кто может говорить, будет приказано не рассуждать про то, откуда ты взялся, под страхом казни. Уверен, они подумают о своих семьях и родственниках.
Богдан не вполне понял слова шейха, но сделал вид, что больше не имеет вопросов. Про себя же он вздохнул с сожалением: надежда сбежать в ближайшее время и добраться до лучемёта рассыпалась в прах.
Фразу про тех, кто может и не может говорить, Богдан понял чуть позже: приставленные к нему телохранители оказались здоровяками-евнухами, у которых, вдобавок, были отрезаны языки, чтобы лишить возможности болтать. Вооружены стражи были кривыми саблями, похожими на саблю шейха, только без дорогих украшений. Один из евнухов постоянно околачивался около землянина, и Богдан понял, что приобрёл тень, которая будет теперь следовать за ним даже в отхожее место. Шейха было не так просто обмануть, и, возможно, доберись они до дворца, аль-Хасим придумал бы ещё какую-нибудь хитрость, чтобы нейтрализовать преимущество Богдана на знакомой тому территории.
Шейх пожелал узнать, чего добился Хамидулла от раненого Мансура, но оказалось, что предатель умер раньше, чем за дело взялся палач. Единственное, что Абдаллаху удалось узнать – то, что подкуплен предатель был китайцами. Аль-Хасим рвал и метал и грозил посадить Абдаллаха на кол, предварительно залив ему в глотку кипящее масло. Правая рука шейха смиренно кивал, склонившись в поклоне до земли.
