– Успокойтесь, госпожа Беган, никто вам не припомнит старого, – увидев ее настороженность, вновь проговорил человек с лисьими глазами, появившийся третьим. Он обошел большого толстого мага, который спустился наперед всех, и оказался возле Маддалены. – Мастер Юм поставил нас в известность о данном вам обещании, и цех согласен исполнить его. Но с единственным условием...
Маддалена вытянула шею.
– ...Вы должны внести цеховой заклад и принести присягу.
– То есть, – как бы не веря собственным ушам, проговорила Маддалена, – вы меня принимаете в цех?..
– Грех было бы такие способности пускать по ветру, – улыбнулись Маддалене лисьи глаза Магистра, и остальные колдуны важно закивали. – А сейчас позвольте нам откланяться. Необходимо закончить с отступником.
Они цепочкой прошли сквозь комнату и исчезли за входной дверью, направившись в ледник.
Май с Маддаленой переглянулись и дружно посмотрели им вслед.
Их застолье протянулось далеко за полночь: Май, Юрген Юм, Маддалена и серенький, в серой одежде, ничем не примечательный Мастер Истинного Прозрения Сэд Сэливан, прозванный Нам Тиброй, на которого Май, наслушавшись о его делах, смотрел с неподдельным интересом.
На кухне колдуна в горшке поспела затеянная Маддаленой каша, хозяин дома разжился в Грааге свежим сыром, виноградом, жареной индейкой и тремя бутылками хорошего южного вина. Было у них эдакое простецкое застолье, где нет ни особых кушаний, ни изысканных речей. Но Маю нравилось. Как- никак он тоже был герой. Помог сразить отступника и был теперь свободен от выполнения каких-то обязательных, свершаемых по велению судьбы поступков – словно его из клетки отпустили.
– Я не понимаю, – пожимала плечами пьяненькая и оттого слегка ожившая Маддалена, водя по воздуху обглоданной косточкой, – зачем ему это было надо? Чего ему не хватало в жизни-то?
Юм разливал по глиняным плошкам вино.
– Ну, как сказать, – не сразу отвечал он, – всякий человек мечтает получить то, чего у него нет. Ты мечтала вступить в цех, он мечтал освободиться от цеха, и путей у него к этому было два: либо цех уничтожить, либо потерять свою Силу. И – вдруг он лучше нас и лучше тебя знал, что делает?..
Маддалена смотрела в свою плошку с вином.
– Вы об этом уже говорили один раз. Стало быть, я поступила плохо, не встав на один путь с ним?
Юрген Юм развел руками и кивнул на Сэливана:
– Ответить на такой вопрос точно может только он.
– Мастер Сэливан?.. – обратила свой взгляд к Нам Тибре Маддалена.
– Ты поступила плохо, но похвально, – с готовностью объяснил провидец.
– Ну вот, – огорчилась Маддалена. – Теперь я понимаю еще меньше.
– А что теперь будет с замком, мастер Сэливан? – спросил Май.
– С замком? – переспросил Нам Тибра. – А что с ним может быть? Стоит как стоял. И долго еще простоит.
– Но владелец ведь должен будет поменяться.
– Ах, это... Маркиз Валлентайн сватался к Беренике Фосс еще весной. И то сказать, засиделась девка дома. – Он хитро прищурился на Маддалену. Та с наглым спокойствием выдержала взгляд, и Нам Тибра опять посмотрел на Мая. – Я думаю, теперь у нее нет доводов против такого замужества и множество доводов за.
– Но ведь он старый, – покачала головой Маддалена.
– Не очень-то и старый, – ревниво влез Юрген Юм. – Может себе позволить.
– Зато он богаче самого герцога Граагского, – ответил Сэливан.
– Все так просто? – разочарованно сказал Май. – Но что же ваше собственное предсказание, будто наследник родится от величайшего чародея всех времен и народов?
– Он и родится. От человека, едва не уничтожившего цех. Имя-то у него будет другое, да сплетников за язык не привяжешь. Уж вся долина давно знает, что и как. – Нам Тибра снова хитро прищурился. – Готов поспорить на что угодно, в роли величайшего чародея каждый из вас себя хоть на минуту, но представил. Даже вы, мастер Юм, не удержались от того, чтоб помечтать.
– Не буду я с вами спорить, – сказал Юм и резонно добавил: – Помыслы пошлиной не обложишь.
– Вот видите, – усмехнулся Тибра. – Видите, как все устроилось.
Май улыбнулся. Благодаря ли всеобщим усилиям или, наоборот, вопреки им, но все действительно стало по местам.
Маддалена зевнула, прикрывая рот ладошкой. Поставила один локоть на стол, потом другой.
Май еще немного посидел молча, допил свое вино и увидел, что она спит, уронив на руки голову.
– Я могу каким-либо образом попасть отсюда в Котур? – спросил Май Юргена Юма.
– Пройдите через зеркало, – отвечал тот. – Два шага, и вы дома.
– Я собираюсь не домой, – сказал Май и подумал: а зачем ему в Котур? Денег-то он так и не заработал...
Нам Тибра поднялся из-за стола.
– Приятно было разделить с вами ужин, господа, но, к сожалению, и мне пора...
Май тоже встал, а Юрген Юм только косо зыркнул в их сторону и стал составлять в стопку грязные тарелки.
– Но прежде чем уйду, – продолжил Мастер Прозрения, обратившись к Маю, – вам, сударь, я должен сделать одно предложение. Не думаю, правда, что вы его примете, но чтобы совесть у меня была спокойна, сказать я должен.
Май посмотрел на него с вежливым вниманием.
– Вы могли бы стать достойным преемником делу, которому я посвятил многие годы работы. У вас отличные способности.
Мая передернуло от воспоминания о собственных способностях.
– Спасибо на добром слове, – поспешно ответил он, – но вы правы насчет моего отказа.
– Что ж, тогда прощайте.
Май смиренно наклонил голову, но вдруг опомнился и окликнул Мастера Провидения:
– Скажите, Мастер Сэд, а будущее в самом деле есть?
С загадочным видом Нам Тибра прикрыл глаза.
– Как вам сказать, сударь... Может статься, и нету.
Мая такой ответ несказанно обрадовал.
– Благослови вас Бог! – воскликнул он. – А я-то уж думал, что я помешался.
Нам Тибра хихикнул.
– Я и сам-то не в своем уме, милостивый государь. Посудите, разве можно жить все время так, как мы с вами живем, и оставаться в здравом разумении?.. – И начал таять в воздухе.
– Все, – глядя на исчезающий сизый дымок в месте, где только что стоял прорицатель, проговорил Май. – Долиной я сыт по горло. Я не могу здесь оставаться ни минуты. Как пользоваться вашими зеркалами, мастер Юм?
– Шагнуть внутрь с представлением, где вы хотите оказаться.
Май кивнул. Он бегло ощупал себя в надежде обнаружить нечто, что его здесь, не допусти Господи, задержит. Руки, ноги были целы, голова на месте. Существенная пропажа обнаружилась лишь одна.
– Часы, – сказал он в пространство, потому что Маддалена спала, а Юм понес посуду к рукомойнику на кухню. – Я потерял часы.
Он быстро прошел в спальню. Ощупал смятую кровать, поискал под одеялом, в изголовье под подушками и даже за матрацем у стены. Затем, повинуясь догадке, опустился на четвереньки и наткнулся на слегка помятый, вчетверо сложенный лист плотной бумаги, лежавший рядом с его часами на полу. Он не сразу вспомнил его происхождение, а когда вспомнил, первым побуждением было скомкать и выбросить.
Тем не менее Май листок развернул.
Вексель, выписанный на купеческий банк в Котуре, извещал о том, что он, Ипполит Май, должен
