это сделать, то теперь у вас не было бы необходимости бросать мне в лицо такие обвинения. Итак, вот вам мои условия: то, что мне нужно от жизни, дадите мне вы. Мне нужны наследники, мальчики, как минимум двое, которым я мог бы передать свой дар и свои знания. А также мне нужна нормальная семейная жизнь, а этого, согласитесь, кроме вас мне тоже никто дать не сможет. Хотя бы в течение десяти лет. Если после этого вы пожелаете уйти, я не стану вас удерживать. Если же мои условия вас не устраивают, то никакой сделки не будет. Ищите себе другого дурака.
После этих слов Вайгар отвел глаза от своей жены и уставился на одного из ее телохранителей, как будто он был самым важным в его жизни на данный момент существом. Его мысленный взгляд путешествовал по ауре оборотня и машинально отмечал малейшие изменения ее цвета. Вайгар не хотел, не хотел видеть свою жену в этот момент. Не хотел видеть, как изменится ее прекрасное лицо, а еще меньше хотел видеть ее чувства, которые она испытает после его слов. Тем более что в этом не было никакой необходимости, он и так мог себе это представить. Да если уж на то пошло, то его супруга все равно даст ему понять то, что она чувствует, со всей убийственной определенностью. Госпожа Кинари всегда отличалась необыкновенной искренностью, несмотря на занятие политикой, но именно за эту искренность Вайгар ее любил, если уж быть до конца честным хотя бы с самим собой.
– Насколько я помню, вы совсем не горели желанием вступать в брак пять лет назад. – В ее голосе было спокойствие, и ничего кроме спокойствия.
– Я передумал, – буркнул он.
– Но ведь вы же Лар, дорогой Вайгар! – Он удивленно повернулся к ней. В первый раз она назвала его так. – Признаться, пять лет назад я выбрала вас именно поэтому. Лары никогда не стремились к семейной жизни, а плачевный опыт вашего отца, как мне казалось, должен был навсегда отвратить вас от этого. Ведь он убил вашу матушку, если я не ошибаюсь?
– Она сама напросилась, – угрюмо пробурчал Вайгар, опять отворачиваясь. – Не надо было думать о нем такие вещи.
Вся эта история отравляла ему жизнь уже лет пятьдесят. Он был очень привязан к матери, но и отца понимал как никто. Его матушка была из Турэнов, семьи трангарских воинов, и временами просто забывала считаться с чувствами близких людей.
Но Кинари его заявление озадачило так, что она даже негромко рассмеялась.
– Но, Вайгар, дорогой, ведь и я думаю о вас очень нелестные вещи! Получается, что рано или поздно вы тоже убьете меня?
– Такого вы обо мне не думаете. А если и подумаете, то я вас заранее прощаю. Полагаю, что в этом смысле вам не удастся меня удивить, – мрачно проговорил он, по-прежнему отводя глаза.
Кинари попыталась взять со стола чайник и налить себе чаю, чтобы успокоиться, но руки ее задрожали, и она поставила чайник на место.
– Вы же понимаете, что это невозможно, – тихо сказала она. – Вы не можете не понимать, что я никогда не соглашусь на это.
– Да, – согласился он, наливая чай в ее чашку.
Она подняла на него глаза.
– Вы издеваетесь надо мной?
Он пожал плечами.
– Нет, почему вы так решили?
Кинари резко встала.
– Я полагаю, что продолжать разговор в таком духе совершенно бессмысленно.
– Полностью с вами согласен, – с энтузиазмом поддержал ее Вайгар. – Я подожду, пока вы не передумаете.
Она смерила его таким взглядом, что будь он соломенным чучелом, на котором огненные семьи обучали подрастающее поколение, сгорел бы в момент.
– Я тоже подожду, когда вы передумаете.
Госпожа Кинари любила, чтобы последнее слово всегда оставалось за ней, и ее супруг с удовольствием предоставил ей такую возможность, проводив ее невысокую стройную фигуру насмешливым взглядом.
Однако после ее ухода ему стало не до смеха. Он сделал ставку – и проиграл. Сердце его болело так что, казалось, что оно сейчас взорвется, не выдержав напряжения. Вайгар попытался взять себя в руки. «Не в этот раз, так в следующий!» – в который раз сказал он себе, но привычная успокаивающая фраза не подействовала на него как обычно. Напротив, она вызвала новый прилив тоски и отчаяния. А вдобавок ко всему, пришло понимание, что все кончено. Что, если он еще считает себя мужчиной, надо уезжать из Нарги, и, желательно, побыстрее. Пока она не поняла,
Он обругал себя последними словами, намеренно используя самую грубую площадную брань, чтобы прийти в чувство, и решительно вызвал всех слуг – приказать им начинать приготовления к отъезду.
Спустя несколько минут в доме началась суета, и Вайгар, чтобы отвлечься, отправился упаковывать свое любимое оружие и особо заряженные амулеты, подпускать к которым слуг было попросту опасно. К его сожалению, времени это заняло не слишком много, и он опять остался наедине со своими мыслями. Он прижался лбом к холодному оконному стеклу, не обращая никакого внимания на снующих вокруг слуг. Перед его глазами раскинулась прекрасная Нарга, такая нежная и свежая в лучах утреннего солнца, город его мечты и разбитых надежд, враг его родного Йасиара и жалкий осколок бывшей великой империи. Дом Вайгара стоял на холме, и ему хорошо виден был весь город – точная копия бывшей столицы Наргийской империи, разве что несколько уступающая ей в размерах. По крайней мере, так утверждали те, кто еще помнил настоящую наргийскую столицу, и у Вайгара не было никаких оснований им не доверять. Впрочем, эти же самые люди утверждали, что королевский дворец здесь, на Нерхаше, совершенно не уступает королевскому дворцу на безвозвратно погибшей Нарге, но тут Вайгар уже не знал, стоит верить их словам или нет и чего в них больше – правды или желания доставить королю удовольствие. Но как бы там ни было, а дворец действительно был хорош, равно как и изготовленный в незапамятные времена сфинкс, символ Нарги, вывезенный с гибнущей планеты буквально за несколько дней до катастрофы.
Осколки, осколки. Осколками рассыпались четыре великие империи, в порыве ненависти уничтожившие друг друга. Когда-то давно, во времена такие далекие, что теперь уже не отличишь, где правда, а где вымысел, они были единым миром. Возможно, что это так и было, потому что слишком близки генетически были представители четырех миров, да и условия на своих планетах создавали практически одинаковые. И ненависть испытывали тоже одинаковую. Они были слишком богатые, слишком умные и слишком свободные, чтобы прожить долго. Их цивилизация была технократической до тех пор, пока ученые не обнаружили странный побочный генетический эффект. Дальнейшие разработки привели к тому, что у некоторых испытуемых появились сверхъестественные возможности. К сожалению, произошло это все слишком поздно, всего лишь лет за сто до катастрофы, и потому это направление не получило достаточного развития. Поначалу этот эффект использовался в коммерческих целях, разработанные способности продавались направо и налево тем, кто способен был за это платить. Желающих было не сказать чтобы очень много, потому что это было, во-первых, дорого, а во- вторых, в этом просто не было необходимости. Зачем, спрашивается, платить бешеные деньги за возможность читать мысли других людей, если на каждом углу продается прибор, позволяющий сделать это намного дешевле? И зачем может понадобиться способность метать огненные шары, если по-любому проще кого-то убить из обычного лазерного пистолета? А с этой генетикой еще неизвестно что получится. Так или не так рассуждали представители четырех миров, неизвестно, но действовали они примерно одинаково. А именно: приобретали продукцию в основном очень богатые люди, которые бесились с жиру, представители старой аристократии, для которых это было очередное романтическое развлечение, да еще всякие ненормальные, помешанные на власти и старых книгах. Все остальные жили как жили и отдавать последние деньги за сомнительный товар не собирались. Возможно, просто ждали, когда он подешевеет. Сейчас трудно сказать, что бы произошло в этом случае, потому что нормальная жизнь вскоре закончилась. Неизвестно, кто был виноват в начавшейся бойне, да это уже и неважно, но это была поистине странная
