С тех самых пор, как, еще мальцом, пеленал младших братишек-сестренок.
– Кончай визжать, поросенок. Пора бы уж привыкнуть к солдатской жизни.
То Тан взглянул на меня большими, серьезными глазищами. Слов он, конечно, не понимал, однако тон уловил.
Мы обмыли его и перепеленали – тряпками, которых постеснялся бы и нищий. Я сказал Сари:
– Пойду-ка прирежу кого-нибудь и добуду мальцу одежку получше.
Она едва ощутимо положила руку мне на предплечье, удерживая меня.
– Шучу я, милая. Со мной еще не такого наслушаешься. Я не в буквальном смысле говорил. Мне нужно идти, заниматься делами.
Я медленно вышел в коридор. Ноги тут же промокли. Сари пошла следом за мной. То Тан оседлал ее левое бедро. Почти сразу навстречу нам попался Бадья. Покачиваясь, словно пьяный, он явно направлялся поспать.
– Ты Гоблина с Одноглазым не видел?
– Они со всей своей волшебной амуницией поднялись наверх. В большую смотровую.
– Спасибо.
Не успели мы отойти и на пять футов, Бадья окликнул меня:
– Лонго говорил тебе, что вода в катакомбах прибывает?
Я со вздохом покачал головой, прислушиваясь к урчанию пустого желудка и гадая, смог ли кто-нибудь приготовить хоть какой-то еды, затем побрел сквозь лабиринт к лестнице, которая должна была привести меня к Гоблину с Одноглазым.
Может, от дневного света полегчает. Если только хватит сил туда забраться. Как давно я не видел солнца…
76
И еще некоторое время не увижу.
Сари подала мне То Тана, прежде чем пролезть сквозь дверь-ловушку. Он снова заснул. Наверное, младенцы, медленно умирающие от голода, всегда много спят.
Снаружи был день, однако небо заволокло тучами. Лил дождь. Ведьмак, развернув кресло задом наперед, сидел в нем, сложив локти поверх спинки, и угрюмо смотрел вдаль.
– Давно дождь? – спросил я.
– День. А может, три…
– Воды много собрали?
– Уж сколько смогли.
– А эти двое что поделывают?
Гоблин с Одноглазым сидели на полу посреди комнаты, скрестив ноги, подальше от сырости, проникающей сквозь окна, и не удостоили меня даже взглядом.
– Ворожат там чего-то… Не мешай им, а то еще за ногу тяпнут.
– А кто вякать будет, без ушей останется, – буркнул Одноглазый.
Смотровая комната имела окна на все четыре стороны. Я подошел к наибольшему.
Дождь был, конечно, не таков, как наш северный «землерез», однако довольно сильный. Сквозь струи его я едва мог различить смутные очертания холмов. А до поверхности воды было рукой подать. Несмотря на дождь, она держалась низко. Серый цвет ее говорил о том, что в воде полно всякой заразы.
Вдали виднелся плот, так нагруженный людьми, что бревна почти целиком ушли в воду. Мужчины осторожно гребли обломками досок, направляя его к берегу.
Одно за другим, я обошел все окна, рассматривая город. То, что наши таглиосцы находились там, где было приказано, немало меня порадовало.
– Ага, держат порядок, – согласился Ведьмак. – Вот и оставили их в покое.
– Могаба?
– Да – все. Бои-то идут почти непрерывно.
Улицы с переулками превратились в каналы. Повсюду плавали трупы. Вонь стояла – всепоглощающая. Но уровень воды оказался ниже, чем я полагал. Из восточного окна была видна цитадель. Наверху, невзирая на погоду, торчали нары. Расхаживая по парапету, они присматривались к нашей части города.
Ведьмак заметил, что я наблюдаю за ними.
– Боятся нас. Думают, когда-нибудь мы к ним в гости заявимся.
– Правильно думают.
– Суеверны они. Бояться таких недомерков, как Гоблин с Одноглазым…
– Что наглядно демонстрирует нам, как опасно даже малое невежество.
– Я все слышал, – проворчал Одноглазый.
Все, что я мог сказать об их занятии, – они вроде как в кости играли, только правила были непонятные. Мне куда больше нравится, когда они создают уйму огня и расшвыривают по сторонам, сокрушая все вокруг. Разрушение – это нам понятно и доступно…
Сари явно устала держать То Тана, и я взял его к себе. Она благодарно улыбнулась.
Одноглазый с Гоблином, прервав игру; переглянулись друг с другом, а после и с Ведьмаком.
– Ребята, вы что там делали? – спросил я.
– Убедились, что мы правы.
– Да? Небось в первый раз… А насчет чего, позвольте узнать?
– Насчет того, что в голову тебе кое-что вложили.
Меня пробрало холодом. До дрожи. Кому такое понравится?
– Кто? И как?
– «Как», мы наверняка не выяснили. На это несколько способов есть. И потом, куда как интереснее, «кто» и «что».
– Так выкладывайте.
– «Кто» – это Госпожа. А «что» – уверенность в том, что ее там, в холмах, нет.
– Чего-чего?!
– Ну, точно выяснить трудно, особенно когда тут все мешают, но наверняка там заправляет Госпожа с таглиосцами. Их лагерь – по ту сторону холмов, близ северной дороги. А патрули южан, что мы видели, это – вспомогательные части, которые доставляют ей сведения.
– Ну-ка, еще раз.
Гоблин пересказал все заново.
– Вы идите, ребята, – сказал я, выслушав его. – А я тут, в уголке, посижу и подумаю.
77
Когда мы с Сари вернулись, дядюшка Дой с Тай Дэем были уже дома. Они хмуро взглянули на нас, но не сказали ни слова. Хонь Тэй все еще правила семейством Кы. Тай Дэй принял у меня своего сына, малыш тут же посветлел лицом.
– Мои люди – не грибы, Знаменосец, – сказал дядюшка Дой. – Больше они не вынесут такой жизни. Вы, Каменные Солдаты, были без меры щедры и не давали повода к недовольству, однако беды в конечном счете не миновать. Раненая скотина бодает даже доброго хозяина.
– Мы выберемся отсюда раньше, чем я думал. – Настроение мое было пакостным. Мне дико хотелось разложить Госпожу и выдрать как следует. – Я уже приказал начать подготовку.
– Судя по голосу, ты зол.
– Это точно.
Госпожа воспользовалась мной ради политической игры с Могабой, нимало не заботясь о благе Отряда. В дверь заглянул Лонго.
– Тебе передали, что катакомбы заливает?
– Бадья мне сказал. Когда эта превратится в серьезную проблему?
– Дня через четыре или пять. Может, и позже. Если только бреши не расширятся.
– Мы уже уйдем. Твои братья – с Одноглазым, в большой смотровой. Сходи узнай, как они там.
Лонго, пожав плечами, ушел, ворча на ходу в предвкушении долгого подъема.
– Кто теперь говорит за нюень бао? – спросил я.
