– Ты носил его все эти годы, а я и не замечал?
– Я никогда не носил его, пока Сари… До той ночи. Хотя Сари иногда надевала его, когда хотела быть понарядней.
– А, да. Припоминаю…
Он сдвинул брови, словно пытаясь вспомнить что-то, затем, пожав плечами, отошел в угол и забормотал над пряжей. Вернувшись, он сказал:
– Ну вот. Теперь любые конфузии минуешь. Кроме собственных.
– Что?
– У тебя припадки в последнее время были?
– Нет. То есть, насколько мне помнится.
Оговорку я сделал специально, так как раньше, видимо, тоже переносил подобные припадки, только не знал о них.
– Новых мыслей насчет того, что их вызывает, нет? Или, скажем, на кого ты натыкался всякий раз, возвращаясь в Деджагор?
– Я хотел убежать от боли, причиненной потерей Сари.
Взгляд Одноглазого сделался испытующим – как всякий раз, когда он помогал выуживать меня из прошлого. Пожалуй, в такой вариант он не верил.
– А что, это вдруг снова стало важным?
– Оно было важным всегда, Мурген. Просто не было времени выяснять…
Может, теперь время появилось?
– Мы, – пояснил он, – просто хотим привести тебя в порядок, чтобы ты сам мог позаботиться о себе и в бою не сплоховал.
Одноглазый – и вдруг серьезен? Жутковато от этого делается…
Костоправ, утратив к нам интерес, вернулся было к своим картам и цифрам, но вдруг поднял голову и еще раз напомнил:
– Мне нужно осмотреть эти книги до отъезда.
Иногда я понимаю намеки.
– Иду, командир.
93
По дороге я заглянул к Копченому – убедиться, что он еще дышит. Приходя, я кормил его – кормежка и обмывание стали предлогом для визитов в его палату; на случай, если кому-нибудь вроде Радиши удастся проникнуть сквозь чары Одноглазого, много усложнившиеся с тех пор, как я начал работать с Копченым регулярно. Затем я принялся вспоминать, куда сворачивал в ту ночь, когда наткнулся на библиотеку. Воспоминания были весьма смутными – то была тяжелая ночь, да и произошло с тех пор многое.
Я знал лишь, что она находилась на том же этаже, – я никуда не поднимался и не спускался. И места те, должно быть, никто не тревожил со дня последнего визита самого Копченого. Паутины и пыли там, помнится, было много…
Путь к пустынным коридорам не потребовал много времени. Казалось, дворец превратился в пустой, пыльный лабиринт, вовсе не нуждавшийся ни в каких охранительных чарах.
Выйдя от Копченого, я всего через несколько минут наткнулся на мертвеца. Вначале, конечно, почуял запах и услышал жужжание мух. Все это и так ясно говорило, что находится впереди. Только вот чей это труп – оставалось загадкой, пока в круге света моей лампы не возник мертвый Душила. Видно, умер от ран, попавшись в капкан темноты и сбивающих с дороги заклятий.
Меня передернуло. Событие пробудило во мне глубочайшие страхи, источник ночных кошмаров, леденящий ужас перед тесными и темными подземельями…
Интересно, наслаждается ли их подлая богиня его безрадостным концом?
Я осторожно обошел труп, отведя взгляд и зажав нос. Он и в смерти продолжал служить богине разложения…
Вскоре я обнаружил, что во дворце заблудился не один Душила. Я едва не наступил на другой труп, заметив его только по жужжанию вспугнутых моим приближением мух.
Я остановился:
– Ух ты…
Этот выглядел совсем свежо. Может, здесь до сего дня скрываются безумцы, готовые сплясать для своей богини?
Дальше я пошел гораздо медленнее и осторожнее, держа одну руку на горле. Начали чудиться шорохи. В памяти всплыли все когда-либо слышанные истории о привидениях. Через каждые пять-шесть шагов я останавливался и оборачивался кругом в поисках блеска глаз, отражающих свет моей лампы. Кой черт дернул меня пойти в одиночку?
Под ногами появились свежие следы. Опустившись на колени, я обнаружил в пыли отпечатки собственных башмаков. После этого коридором прошел кто-то еще, освещая свой путь целой батареей свечей. Капли воска падали на уже потревоженную пыль. А за этим, со свечами, шел еще кто-то. Даже не шел, а полз. Возможно, даже поедал найденные капли воска.
Я вслушивался в тишину. Здесь, в самом сердце дворца, опасны даже блохи – кроме как друг дружкой, питаться им нечем.
Все так же, с опаской, я пошел по следам того, кто проходил по коридору после меня. Сердце в груди, казалось, вот-вот взорвется.
Внезапно меня ни с того ни с сего пробрал чих. Стоило раз чихнуть – и пошло! Порой удавалось продержаться с полминуты, но от этого чихалось только хуже.
Тут уж я начал слышать множество разных звуков. И не мог успокоиться на срок, достаточный, чтобы убедиться, что и эти звуки мне только чудятся – или уж определить их источник, окажись они настоящими.
Может, это лучше сделать как-нибудь в другой раз?
И тут передо мной возникла из темноты та самая сломанная дверь. Я остановился и осмотрел ее. Похоже, висела она как-то не так. Следы в пыли показывали, что после меня здесь кто-то успел побывать.
Осторожно, не касаясь ничего лишнего, я отодвинул дверь и ступил в библиотеку.
Там все было перевернуто вверх дном. На полках и в шкафах осталась лишь малая толика книг, бумаг и свитков: в основном подборки податных записей, перечни имущества либо разрозненные заметки об истории города. Интересно, это-то зачем Копченому понадобилось? Чтобы спрятать среди мусора вещи стоящие? Или оттого, что, помимо должности придворного ведуна, он занимал и пост брандмейстера?
Как бы там ни было, все стоящее исчезло. Я имею в виду не только недостававшие тома Анналов, но и множество, насколько я мог судить, магических трактатов.
– Проклятье… Проклятье!
Мне захотелось рвать и метать, посносить негодяям головы и выпустить кишки. Я понял, что случилось, еще до того, как нашел птичье перо.
Я подобрал его.
По дороге обратно я уже наверняка слышал звуки, отнюдь не воображаемые. Но искать их источник не стал. Тот человек пытался следовать за мной, ориентируясь на свет лампы, но отстал.
94
– Книги исчезли. И там еще – заплутавшие Обманники. По крайней мере, один труп и один живой.
С этими словами я положил перед Стариком белое птичье перо. Он поднял на меня озадаченный взгляд:
– Исчезли?
Он стряхнул перо с бумаги, которую читал перед моим приходом.
– Кто-то унес их.
Его расстройство было заметно только по дрожи в руках:
– Как?
