Вестники времен

говоря. А перевод – мой, и неплохо получилось, смею заметить, – и, видя, замешательство явно узнавших его людей, Лорд добавил погромче: – Господа, что же вы, идите сюда, я не кусаюсь. Впрочем, в этой истине вы уже могли убедиться, – и сатана весело расхохотался, хлопая себя ладонью по бедру.

«Вот падла, что же ему теперь, понадобилось, когда все решено? – зверея, подумал Гунтер, засовывая руку за пазуху, куда утром запихнул кобуру с „вальтером“. – Ну, получи, ублюдок!»

Позабыв обо всем прочем, германец, зарычав от ярости, выхватил пистолет и бездумно всадил в Лорда всю обойму. Сэр Мишель замер, ровно статуя.

Ничего не произошло. Пули растворились в воздухе перед сатаной, не причинив ни ему, ни музыкальному инструменту самого малейшего вреда. Лорд снова тяжко вздохнул, сдунул с рукава своего черного камзола невидимую пылинку, потом выразительно посмотрел на Гунтера, покрутил пальцем у виска и громко сказал по-немецки:

– Ну, бессмертный я, бессмертный. А вы, любезнейший, едва дорогой камзол мне не испортили. Портной, старый еврей из Венеции, некогда содрал с меня за этот камзол кучу денег, словно не знал, кто я такой… Между прочим, старик Пейсах был, вернее будет, одним из лучших швецов шестнадцатого века. Вот так…

– Дальше что? – рявкнул Гунтер. Больше всего ему было жалко настолько глупо истраченной обоймы. Впрочем, если вернуться к самолету, то там, в загашнике, должны лежать запасные. Да бо?льшей дурости и не представить – стрелять в дьявола! Ладно бы пули серебряными были…

– А что касаемо вашей дурацкой выходки, молодой человек, – продолжал Лорд, невозмутимо и обходительно, – то ведь я могу и чем-нибудь покрепче шарахнуть, да так, что мало не покажется. Водородной бомбой, например…

– Какой бомбой? – не понял Гунтер.

– А-а, – досадливо отмахнулся Лорд. – Вы же не имеете представления о термоядерном синтезе и цепной реакции. Хотя картина разрушений, которые она способна причинить, как-то вам приснилась. Ай, да что объяснять! Это будет несколько позднее; ведь ваш нервозный и недальновидный фюрер прогнал Айнстайна из страны. Замечательный ученый, этот Айнстайн, между прочим. Я с ним много беседовал в свое время, советовал кое-что – преинтереснейший человек, надобно сообщить…

Сэр Мишель переводил ошалелый взгляд с Лорда на своего оруженосца, говорящих на непонятном лающем языке, и, наконец, преодолев робость и снедавший его смертный ужас, тихо попросил, тронув Гунтера за плечо:

– А нельзя по-нашему? Разговаривать, в смысле?..

Лорд встрепенулся, будто только что заметил незадачливого рыцаря, глянул с удивлением и воскликнул уже на норманно-французском:

– Ах, да, запамятовал! Мой милый Фармер, ты здесь совершенно некстати. Поспи-ка полчасика. А мы с господином Райхертом потолкуем о делах наших скорбных…

Человек в черном воздушным, почти незаметным движением щелкнул пальцами, и тотчас выражение лица рыцаря стало отрешенно-усталым.

– Пойду-ка я вздремну, Джонни, – Мишель словно забыл о присутствии дьявола. Он перестал замечать нежданного встречного. – Просто я не выспался. Разбудишь, когда солнце будет над верхушкой во-он той ели…

Бравый наследник барона де Фармер медленно, будто сомнамбула, прошествовал к лошадям, вытянул запасную попону из седельного мешка, расстелил ее на травке, улегся и тотчас захрапел.

Лорд молча развернулся на своем пеньке, закинул ногу за ногу, взял на колени лютню и заиграл прежний мотивчик, умело перебирая пальцами струны пальцами левой руки.

И тут Гунтер не выдержал. Никакого почтения или боязни к Лорду он почему-то сейчас не испытывал. Германец рванулся вперед, сгреб пожилого господина в малиновом берете за манишку и, тяжело дыша ему в лицо, прорычал:

– Слушай, ты, старый негодяй, оставь меня и Мишеля в покое. Сколько можно преследовать и донимать нас? Какого дья… тьфу, какого хрена ты опять заявился?

Лорд не сделал никакого движения, только лишь слегка дунул на германца, сложив губы трубочкой, будто сгоняя комара с руки. Гунтер, поднятый в воздух неведомой силой, отлетел на несколько шагов, неловко упал, сильно ушибив плечо о твердый корень дерева, но разом сумел подняться на ноги. Прямо ему в лицо смотрели бездонные глаза дьявола, в которых плескалось багрово-темное пламя. Взгляд не сулил ничего хорошего.

– Повежливее, молодой человек, – ледяным тоном посоветовал Лорд. – Знаете, почему я захотел встретиться с вами теперь? Помните, в нашем последнем разговоре я пообещал, будто дознаюсь до истины? Сегодня мне известно, что произошло со Вселенной. В тот день по воле нашего общего Создателя Миры разошлись. Получилось две Вселенных. Одна – совершеннейше точная копия другой. Но в том, вашем прежнем мире, вы оба погибли. Я не стану говорить умные слова, вы, наверняка, не сможете как следует уразуметь суть произошедшего. Да впрочем, я сам посейчас до конца полностью не разобрался… Знаю только, что ныне существуют две Вселенных, но я и Он… – Лорд глазами указал на небеса, – …мы вдвоем остались одни, никак совершенно не разделившись, – и со вздохом добавил, – соответственно, теперь работы у нас обоих вдвойне больше. Для чего почтенный Создатель это сделал, я отказываюсь понимать. Может быть, в этом мире он хочет достичь неких целей, выполнить желаемое и вожделенное, не сбывшееся в том… А вы, вместе с шевалье де Фармером, не должны здесь существовать. Следствиями вашего вмешательства, герр Райхерт, может быть создание новой истории. Помните, я рассказывал, будто для меня достижимы любые времена, и я способен перенестись из древнего Египта или цивилизации шумеров, например, в пятитысячный год по вашему исчислению, в год, когда цивилизация той Земли вышла к звездам и иным планетам, создав колоссальную Империю?

– Помню, – кивнул Гунтер. – Что-то такое было.

– Так вот, господин Райхерт, у этого мира, мира нового, обратно-зеркального отражения исконного Творения, в котором вы жили прежде, сейчас будущего нет, но присутствует прошлое, совершенно аналогичное тому, что и у первого, изначального. Этот мир родился в мгновение, когда ваш самолет… – Лорд с усмешкой посмотрел на сэра Мишеля, который безмятежно дрых на траве неподалеку, – …то есть страшный дракон Люфтваффе, переместился во вновь созданную Вселенную.

– Спасибо за информацию, – пробормотал Гунтер. – Выходит, что мои родители, сослуживцы, дом, страна остались черт знает где?

– Я действительно знаю, где они остались, – кивнув, подтвердил Лорд и, прищурившись, заметил: – Кстати, герр Райхерт, вы настолько часто поминали меня всуе, что вызвали у вашего покорного слуги длительный приступ икоты. Пожалуйста, не делайте так больше, а то у вас, что ни слово, так я в чем-то виноват. Обидно даже…

– Простите, – отрешенно буркнул Гунтер, вспомнив, как приходской священник еще там, в той Германии говорил на проповеди: «никогда не поминай всуе имена как Доброй, так и Злой сил… В том закон, который не нам нарушать».

Они некоторое время помолчали – Лорд тихонько перебирал струны лютни, Гунтер же просто стоял, глядя в никуда. В его голове горела одна мысль – никого и ничего у Гунтера фон Райхерта не осталось, а сам он в настоящий момент – просто никто. Маленькая пылинка, волею непостижной силы занесенная в другой мир, время, Вселенную…

Затянувшуюся паузу прервал Лорд:

– А желаете посмотреть на свою собственную смерть, там, в 1940 году, до которого теперь надо ждать семьсот сорок девять лет? Могу вам устроить просмотр. Как в кинематографе. Ваш самолет так красиво разбился…

Гунтер задумался ненадолго, почесал в затылке, хмыкнул и произнес, глянув на сэра Мишеля:

– Нет уж, увольте, – Гунтер поднял руки ладонями вперед, отказываясь от предложения. – Не желаю. И, кроме того, разве вы не знаете, что нельзя быть живым и мертвым одновременно? Я и мой рыцарь сейчас живехоньки, дышим и даже думаем – следовательно, разговоры о нашей смерти… ну…

Лорд тихо рассмеялся, огладил берет и продолжил за Гунтера: