столике в холле валяются, пачками.
Эта была про новейшую клинику. «Приносите яйцеклетки в нашу клинику, и мы выделим из них бластоциты! – писали рекламщики. – Ваша драгоценная яйцеклетка при помощи нашего великолепного катализатора начинает делиться, превращаясь в эмбрион! Далее: мы применим оригинальные факторы роста, и стволовые клетки превратятся в нужные Вам ткани. Например, в сердечную мышцу! Небольшая и недорогая операция – и поражённый участок Вашего прекрасного сердца опять как новенький. Наше терапевтическое клонирование подарит вам миллионы молодых клеток!»
– И что? – спросил я. – Твоя страховка позволяет проделать такое?
– Как бы не так. Просто имей ввиду, что… Ну, если у тебя вдруг лишние деньги появятся… Там ещё много чего написано хорошего, – кивнула она на рекламку.
«Болезни Паркинсона и Альцгеймера, рассеянный склероз и диабет, инфаркты, инсульт, эпилепсия – всё мы вылечим вашими стволовыми клетками». Да уж. Я и не знал, что у предков столько проблем. А выглядят неплохо.
– Ну, не знаю… А почему они говорят «приносите яйцеклетку»? Приличная клиника должна сама её забирать.
– Да какая разница? Вот самое главное, – сказала мамаша, отбирая у меня проспект. – «Вливание кроветворных стволовых клеток перезагрузит Вашу иммунную систему».
Отец услышал и радостно крикнул:
– Я тоже, может, хочу перезагрузиться!
– Тоже он «хочет»! Вот, слушай: андрогенез требует переноса двух ядер из сперматозоидов в яйцеклетку, из которой вынули ядро. Так и написано. У тебя найдётся то, что им нужно, оядзи?
– Это сперму сдавать, что ли? – сообразил отец. – Ещё я в клиниках не дрочил, симатта! – И он заржал как юный конь, я их по голику видел.
– Да у тебя и не встанет, маньяк! – с досадой сказала мать. – Не орал бы хоть на весь пансионат, стыда потом на скамейке не оберёшься. Тоже мне, онанист выискался.
Но отец ничуть не обиделся. Его переполняла бодрящая энергия экстази, и всё ему было до лампы. Он даже порывался вскочить со своего лечебного футона. Однако электрические штаны не особенно слушались мозга, и пришлось ему просто вертеться, будто фугу на сковородке.
– Склероз у неё! – продолжал он вопить. – Я тут передачку записал, вот послушай, Егор!
Он потыкал в кнопки на смарте и вывел запись на голик. Какой-то умный отоко в белом халате вещал: «Старческого склероза вполне можно избежать. Тренируйте память и питайте кровь сахаром – и все будет ёси! Ведь что такое склероз? Это всего только усушка гиппокампуса. Так не дайте ему засохнуть! Чтобы поддерживать отличную память в любом возрасте, грамотно перерабатывайте глюкозу и тренируйте мозг, чтобы в него притекал сахар. И всё!»
К счастью, разговор в голике отвлёк оядзи от бурных переживаний, и он отстал от нас. Окаасан взяла меня под руку и увела прочь из шумной комнаты. Мы выбрались во двор и пошли вдоль стены пансионата. Из-за низких туч было довольно сумрачно. «Значит, для терапевтического клонирования нужны сперматозоиды, – думал я. – Видел же сто передач, а всё не обращал внимания. И что теперь мне Урсула скажет? Как я ей сэйки сдавать буду?»
– Отец-то у тебя совсем рехнулся, «билет на небо» в Инете заказал, – сообщила обасама сердито. – Дескать, так он подготовится к смерти и будет всегда помнить о каких-то обязательствах перед живыми. Дурят народ, симатта! А он и верит, рэйдзи. Говорит, в рамочку повесит и будет вспоминать, как посадил дерево и вырастил сына.
– Забавно. Билет, значит?
– И ещё сертификат подлинности. Ксо! Ладно хоть, успела тайком от него отказаться от «билета», пока не приволокли… Никак нельзя без этого чипа? – озабоченно спросила обасама. Она нащупала идентификатор у меня в кожной перемычке на ладони и опять подняла свою старинную тему. – Ох, лучше бы ты его в другое место воткнул. Храни нас, Каннон! Здесь же знак зверя должен появиться.
– Такие чипы у половины всех людей в мире. – Мозги у меня вдруг прояснились, и я про Урсулу решил поведать. – Знаешь, эта учёная девушка в зоопарке умеет с яйцеклетками работать, по-моему. Она у меня анализы брала и про стволовые клетки толковала. И про деньги ничего не сказала. Может, я спрошу у неё о вашей рекламке? Вдруг это не очень сложно? Тогда ты могла бы склероз полечить. А то она предлагает мне ген-терапию пройти, в Леф-1 и других генах поковыряться. Я так думаю, что тебе важнее поправиться, верно? Пусть уж лучше тобой займется, если ей практика нужна.
Говорил, а у самого перед глазами её манга-буккакэ стояла, и как она с роботом во время сна развлекалась.
– А у неё лицензия есть?
– Пока нет, по-моему.
Кажется, мамаша крепко загрузилась – видно было, как напряжённо она думает. Так ничего и не придумала, обещала с подружками посоветоваться. Они нас на скамейку призывали, пока мы мимо прогуливались. Пришлось подойти и поздороваться с ними. Но с бабками трепаться я не слишком люблю, они про девчонок выпытывают, так что я быстро свалил. «Ну, – подумал, – жди теперь расспросов, откуда у меня такой байк. Симатта, подарок же папаше опять не купил».
Чтобы опять не забыть об этом, я тормознул у первого же магазинчика на среднем ярусе эстакады. Только сигнализацию активировал, как услышал негромкий голос:
– Оссу, Егор.
Это был Шрам! Он стоял рядом с чёрным мотоциклом – кажется, «судзуки». И как только сумел меня тут подловить? Я, правда, на попутные машины и байки не заглядываюсь, на дорогу смотрю и знаки, а сегодня ещё и на бордюры пялился. Про которые Тадаси в гараже рассказал. Недавно я видел, как их на этой дороге меняли. Но разве начинку в пластике разглядишь?
– Зайдём? – На Шраме была почти байкерская одёжка, кожаная. Но без бахромы, кончосов и всяких нашивок. Зеркальные очки, само собой, опять на носу сидели – он их никогда не снимает, наверное. – Что-то ищешь?
– Оядзи скоро восемьдесят три стукнет.
Магазин был автоматический – на входе и внутри торчали камеры, а в дверях примитивный робарт, который заодно с покупателя иены списывал, если тот с товаром выходил. Внутри никого не было. Глушитель на окно хозяин не потрудился поставить, и снаружи проникал низкий рёв эстакады.
Почти на каждую упаковку с товаром фирмачи налепили диоды. Тупая затея. Сейчас такими штуками покупателя не заставить на твой продукт поглядеть. Все эти тучи огоньков перемигивались по разному, цветами и ритмами играли, да что толку? Только рябь в глазах. В этом смысле торговые автоматы куда приятнее.
Я почему-то жутко нервничал – настолько, что никак не мог глазами на чем-нибудь остановиться. Шрам это заметил и снял с полки какой-то кривой горшок, приподнял его и показал на рисунок.
– Неплохой образец гончарного изделия, наверняка слеплен по программе Сирозаи Вона! Обрати внимание на ровные цвета глины. Чтобы добиться жёлтого, её надо обжигать при высочайшей температуре. Чёрный получить намного сложнее – глину надо не только нагреть, но и моментально остудить. С белой куда проще, раскрасил под старинного мастера и суй в печку. Тебе интересен этот ситомон? Погляди на его корявую поверхность и узор рисунка, оцени мастерство ваятельной программы.
– Что вы от меня хотите, сэмпай? – с трудом спросил я. Дурацкая лекция отоко неожиданно успокоила меня. Или это форма кувшина так подействовала?
– Мы можем посмотреть и на другие товары…
Словно привязанный, я пошёл вслед за Шрамом между низких полок. Постепенно волнение моё почти улеглось, и в основном благодаря его ненавязчивым комментариям. То и дело я думал: «Неужели в эту весеннюю картинку „сюнга“ тоже запаян фирменный чип? И в каждый танкобон или флэшку с эччи?» Представляю, сколько таких рафидов у меня дома скопилось. Почему я раньше не обращал на это никакого внимания? Совсем меня Тадаси заморочил.
– А вот ещё превосходный набор для юного каллиграфа, – заявил Шрам и повертел передо мной двумя кистями, толстой и тонкой. – И китайская тушь имеется! – Он принюхался к серой палочке, похожей на храмовую свечу. – Конечно, в ней нет ни рыбных костей, ни сажи, но разве это важно? Потёр о чернильный
