очевидно находя ситуацию забавной. Мне она такой не казалась.
– У меня там расстегнулось…ну, вы понимаете? Я сейчас!
Не спрашивая разрешения, я пулей вылетела из комнаты и помчалась прямиком в туалет.
Для страховки я нажала на кнопку записи прямо в туалете, бегом вернулась обратно в кабинет, и, тяжело дыша, плюхнулась в кресло.
Кибиткин начал диктовать, а я старательно черкала в блокноте какие-то закорючки, думая только о том, что диктофон жужжит, как реактивный самолет. Покосившись на Кибиткина, я немного успокоилась. Он, кажется, ничего не замечал. Может, глухой? А, может быть, этот оглушительный рев мне слышится просто от страха?
Я и так тряслась как заячий хвостик, но когда Кибиткин вскочил со своего места и, не переставая бубнить, засеменил в мою сторону, мне показалось, что это конец. Писатель остановился прямо за моей спиной, заглядывая через плечо в мои записи. Мои пальцы вспотели и принялись так дрожать, что я едва не выронила карандаш. Но ничего не произошло. Наверное, он и в самом деле был туговат на ухо. Полюбовавшись на мои каракули, он спросил с интересом:
– Это какая-то новая система стенографии?
– Не знаю. Но меня учили именно этой. – Пролепетала я.
– Что ж, она довольно эффективна! Ведь вы ни разу не переспросили меня и не попросили остановиться, а я специально диктовал быстрее, чем обычно.
Я пожала плечами и покосилась на часы. Черт, прошло уже двадцать пять минут. Если он немедленно не заткнется, то у меня кончится кассета – она рассчитана только на полчаса.
Кибиткин словно прочел эти мысли и объявил, что на сегодня достаточно. Я вздохнула с облегчением, так как услышала, как диктофон тихо щелкнул, извещая, что пленка кончилась.
– Завтра, как только придете на работу, отпечатайте эти письма.
Сегодня я не стану вас больше задерживать, поэтому вашу комнату Инна Теодоровна покажет вам завтра. Работать вы будете здесь, я попрошу поставить для вас отдельный стол и перенести компьютер.
– Вы сказали «мою комнату»? – Переспросила я, думая, что ослышалась.
– А разве в агентстве вас не предупредили? Я предпочитаю, чтоб мой секретарь всегда находился у меня под рукой. Поэтому пять дней в неделю вы будете жить здесь. Суббота и воскресенье – выходные. Вас что-то не устраивает?
– Н-нет, все в порядке.
– Тогда до завтра. Возьмите с собой все необходимое. Я имею в виду личные вещи. Инна Теодоровна, проводите, пожалуйста, Андрэ к выходу.
Я почти не удивилась, увидев возле двери слоноподобную Инну Теодоровну. Похоже, у них тут просто мания какая-то появляться совершенно бесшумно. К этому будет трудновато привыкнуть.
Возле двери я отчетливо услышала злобное шипение у себя за спиной:
– Я не знаю, из какой дыры ты выползла, деточка, – прозвучало возле самого моего уха, – но тебе лучше заползти обратно и больше не возвращаться в этот дом.
– Спасибо за совет. – Сказала я громко, оборачиваясь. Голова у Инны Теодоровны дернулась, жирное лицо заколыхалось, но она ничего больше не сказала. Впрочем, я и без слов поняла, что нажила себе опасного врага.
ГЛАВА 10
Затерянный в гуще леса дом давно скрылся из виду, а мне все еще не верилось в то, что со мной произошло. Сейчас, когда я смогла здраво рассуждать, не испытывая на себе влияние странных обитателей писательского коттеджа, мне было очевидно, что возвращаться туда было бы чистым безумием. Я всей кожей предчувствовала опасность, исходящую от этого места. Но, с другой стороны, я так и не выяснила, имеет ли Кибиткин какое-либо отношение к смерти своей бывшей жены. Если бы я приняла его предложение, у меня появилась бы возможность разобраться во всем не торопясь. Ведь кроме погибшей женщины существовали и другие вопросы. Я уж не говорю о том, что произошло со мной на работе несколько дней назад, обо всех этих воронах, цыганках и сумасшедших автомобилистах. Это все еще не кончилось и парень, неумело следивший за мной сегодня – лучшее тому подтверждение. Кому-то просто не давала покоя моя скромная персона.
Размышляя подобным образом, я, не отдавая себе отчета, затормозила возле современного здания в центре Москвы. Надо же, оказывается, поглощенная своими мыслями я приехала к Инге на работу. Сколько там натикало? Часы показывали половину седьмого вечера. Поздновато, но Инга сроду не уходила домой вовремя. По секрету, это объясняется не тем, что она горит на работе, просто треплется по интернету до посинения, не замечая, как бежит время.
Я легко взбежала на четвертый этаж и заглянула в знакомый офис. Ингу уговаривать долго не пришлось. Она согласилась расшифровать и распечатать пленку к завтрашнему утру. Для нее это раз плюнуть, она классная машинистка и хороший друг, хотя я ее тоже не раз выручала.
Что же это получается? Я твердо решила не возвращаться к Кибиткину и зачем-то попросила Ингу распечатать его задание, да еще отвалила за это три сотни. Похоже, я сама себя обманываю. Уж с кем, с кем, а с собой надо быть честной: пока все не выясню – не успокоюсь. И плевать на опасности.
Знай я, что это будут за опасности, я бы давно взяла месячный отпуск за свой счет и укатила в свою деревню. Но я этого не знала, а потому, нарушая правила, неслась как оглашенная по дороге, обгоняя и подрезая рядом идущие транспортные средства. Конечно, я далеко не всегда такая наглая на дороге, даже наоборот, обычно я еду очень аккуратно, но сегодня мне надо было успеть попасть в агентство «Элит» до закрытия. Если уж я собралась изображать из себя секретаршу, то было бы весьма некстати, если в один прекрасный день к Кибиткину заявится настоящая сотрудница «Элит» и разоблачит мое мошенничество.
Оказалось, что спешила я напрасно. Во-первых, агентство работало до восьми, а во-вторых, никаких претенденток на самовольно занятое мной место в доме у Кибиткина не было и в помине. Об этом с ехидной усмешкой поведала мне смешливая девушка в приемной. Девчушка, представившаяся Оксаной, казалась вполне симпатичной и дружелюбной, но мне не понравился ее чересчур любопытные взгляды, которые она время от времени бросала на меня в течение разговора. Наконец, мне и самой стало любопытно, с чего это она таращится на меня, как на дрессировщика, который пытается засунуть голову в пасть льву, подавившемуся рыбной косточкой. Я и без того ощущала себя кем-то вроде камикадзе, но девчонка, похоже, знала об этом доме нечто еще более впечатляющее.
– Так вы мне твердо обещаете, что не будете больше никому рекомендовать это место, пока я с вами не свяжусь? – Уточнила я.
– Даже если бы я развернула рекламную компанию, никто не пошел бы работать в дом к Кибиткину. Ой, я не то хотела сказать… – Спохватилась Оксана, но было поздно.
– А что плохого в этой работе? – Я постаралась, чтобы вопрос звучал как можно наивнее, и даже попыталась похлопать ресницами, но, бросив случайный взгляд на себя в зеркало, увидела на редкость идиотскую рожу с выпученными глазами. Мда, наивная простушка, определенно, не мое амплуа. Хорошо, что девушка особенно ко мне не присматривалась. В этот момент она была занята мыслями о том, как загладить собственный промах и не отпугнуть возможную кандидатку.
– Ну, вы понимаете, господин Кибиткин весьма придирчив к возможным кандидатам, его требованиям не так-то легко угодить. К тому же не всем удобно проводить пять дней в неделю за городом, вдали от семьи… – Мямлила она, заливаясь краской. Я понимала ее трудности, но сейчас не время было проявлять сочувствие, и я слегка надавила на нее:
– Простите, вы говорили не о высоких требованиях, а об отсутствии желающих. – Напомнила я. – Или я что-то не так поняла?
По ее испуганным глазам я видела, как девушке хочется согласиться с моим последним утверждением, но солгать она все же не решилась.
– Ну хорошо, место и впрямь не ахти. Вы вполне можете отказаться. – Вдруг решительно сказала она.
– Но я не собираюсь отказываться. – Заверила я ее. – Мне нужно это место.
– Но для чего? – Искренне удивилась она. Потом лицо ее просветлело:
