какой он необыкновенный, правда, выглядел великолепно… – Для крестных и родственников устроили обед, – объяснила она, – а для друзей Маргарет была вечеринка.
– А как они все там были одеты? – спросил кто-то.
Остаток времени они провели, обсуждая моды, а после разбежались по палатам.
Десять часов утра – не самое лучшее время для дежурства: нужно осматривать пациентов, некоторых отвозить на операции или на рентген, ну а те, кто остается в постелях, чего только не требуют – горячего питья, холодного питья, перевернуть подушку, сменить простыню, принести грелку, сделать укол, покормить… Трикси радостно бегала туда-обратно: старшая сестра Беннетт была выходная, а ее заместительница оказалась замечательной женщиной, веселой с детьми, терпеливой с тяжелыми пациентами и доброй, хоть и строгой, с медсестрами. В тот вечер Трикси закончила дежурство, довольная прошедшим днем. Заснула она моментально, как только голова коснулась подушки. Следующий день тоже прошел без старшей сестры Беннетт, и это радовало. Трикси, освободившись в пять часов, пошла с подругами в кино, а потом, на кухне, они все вместе ели рыбу с чипсами, купленными по дороге домой. Может, жизнь складывалась и не самым удачным образом, но зато в ней была дружба и беззаботность, да и приятные неожиданности иногда случались… Она хорошо выспалась и, придя следующим утром на дежурство, сразу же наткнулась на старшую сестру Беннетт, пребывавшую в дурном расположении духа. К тому же у сестры Снелл был выходной.
Конечно же, все сразу пошло наперекосяк – как всегда, когда рядом была старшая сестра Беннетт. Под суровым взглядом придирчивой начальницы Трикси все роняла, рассыпала и разливала. В результате, опоздав на обед, она в ужасном настроении поспешила в буфет. И тут нос к носу столкнулась с профессором, который вышагивал по коридору с пачкой бумаг под мышкой, погруженный, как всегда, в свои мысли. Когда она проходила мимо, он вдруг стремительно оглядел ее с головы до ног и внезапно остановился со словами:
– Трикси, вы – девушка в коричневом платье. – Он повернулся к ней. – Я так и думал, что где-то вас уже видел. Вы тогда свалились… – Его сонные глаза всматривались в нее. – Вы подруга той Маргарет, на чьей вечеринке я был? Это печально.
Не дожидаясь, пока она откроет рот и произнесет хоть слово, он кивнул, ласково ей улыбнулся и пошел дальше.
– Ну… – сказала Трикси. – Ну… – Могла бы ведь остроумно ответить, но все мысли внезапно исчезли. Он просто подумал вслух, не придавая значения словам; очевидно, он сравнил ее с Маргарет и нашел несостоятельной.
Она ворвалась в столовую в отвратительном настроении, выбрала вареное мясо с морковкой, размазала по тарелке сладкий крем с черносливом, выпила две чашки очень крепкого чая и вернулась в палату, где привела в замешательство старшую сестру Беннетт. Только та собралась пробрать ее за то, что в операционной она оставила таз не на той полке, как вдруг такая тихая и воспитанная Трикси резко прервала ее ворчание.
– Из вас выйдет ужасная жена, – сказала Трикси. – Вообще-то я сомневаюсь, что вы когда-нибудь выйдете замуж, раз вы вечно пилите людей.
Она удалилась застилать постель для нового пациента, оставив онемевшую старшую сестру в полном изумлении.
Через два дня она услышала, как сестра-монахиня Снелл говорила старшей сестре Беннетт, что профессор ван дер Бринк-Шааксма уехал в Голландию.
– Думаю, читать лекции. Жаль, что он до такой степени погружен в свою работу – ведь очень интересный мужчина. Я слышала, что когда-то давно у него был несчастливый роман…
К сожалению, они ушли, и Трикси пропустила окончание истории. Да нет, ее не интересует этот мужчина, говорила она себе, застилая постели. Ей просто жаль его, витающего в своих эндокринологических облаках, никогда не появляющегося без листов бумаги или толстой книги под мышкой. Ему нужна жена, которая дала бы ему повод думать о чем-нибудь еще. Он мог бы, думала она, увлечься Маргарет – в конце концов, не такой уж он старый, где-то между тридцатью и сорока. Маргарет вполне бы ему подошла. Он прекрасно выглядит, видимо, неприхотливый, у него хорошие манеры… Ей стало интересно, где он живет. Она знала, что он постоянно находится в Тимоти, но ведь не так уж далеко от Англии до Голландии, он мог бы жить там так же запросто, как и в Лондоне. Тут ей пришлось отвлечься от этих мыслей, потому что новому пациенту вдруг стало плохо, и она побежала за лекарствами.
Октябрь подходил к концу, с каждым днем все холодало, и выходить после дежурства на улицу не хотелось; приятное тепло в комнате сестер, включенный телевизор и горящий газ были пределом желаний всех дежурных.
Трикси отдежурила свое и свернулась калачиком в одном из ветхих кресел напротив телевизора, держа на коленях книгу по медицине, в которую она так и не удосужилась взглянуть. Книга захлопнулась, и она закрыла глаза. Они с Джилл договорились задавать друг другу вопросы по циркулярной системе, но Джилл уже задремала; рот приоткрыт, шапочка, которую она так и не сняла, перекосилась, обнажив одно ухо. Через час будет ужин, потом – чай, болтовня, и спать можно лечь пораньше…
– У нас тут просто замечательно… – пробормотала Трикси и провалилась в сон.
Но уже через минуту ее разбудил голос Мэри Фитцджон.
– Вот ты где! Кто-то зовет тебя к телефону. – Она пренебрежительно хмыкнула. – Честно говоря, что за удовольствие вот так проводить вечер? Не удивляюсь, что Джилл толстеет, валяясь в кресле… – Она в упор посмотрела на Трикси. – Может, все-таки подойдешь к телефону?
Она вышла. Трикси поднялась со своего кресла, виновато взглянула на Джилл, прошла в холл и подняла трубку.
И тут же чуть ее не уронила, услышав неторопливый голос профессора ван дер Бринк-Шааксмы:
– Трикси? Я хочу с вами поужинать. Буду ждать у входа через полчаса.
Она перевела дыхание.
– Думаю, вы ошиблись. – Она говорила, как обычно, рассудительно. Наверняка профессор, как всегда поглощенный работой, вдруг вспомнил, что пригласил кого-то поужинать, но не мог припомнить, кого именно. – Я Трикси.
– Ну, конечно, вы Трикси, – сказал он раздраженно. – Получаса вам хватит?
