Постояв несколько минут, вампир развернулся и пошел прочь. Восходящее солнце двумя раскаленными искрами отражалось в его глазах цвета бирюзы.
В глазах, которые все видели и замечали.
Глава 1. Удачно выйти замуж
– … Если тебя, девицу из обедневшего дворянского рода, выдают замуж за короля эльфов, жди подвоха, – потусторонним голосом заверила гадалка.
Она хитро глянула на меня из-под упавшей на глаза пегой челки – мол, хватит дурака валять или продолжить? Судя по недовольству, мелькнувшему на ее веснушчатой физиономии, я была не самой лучшей жертвой для деревенской прорицательницы.
– Ты не на меня смотри, а туда! – гаркнула она, склоняясь над столом так, чтобы мне не было видно ее лица.
Я недоуменно поглядела на гадалку. Затем опустила взгляд в чашку, на дне которой и было найдено это предостережение. Там густыми разводами стыла кофейная гуща, темно-коричневые пятна на фоне белого фарфора – и, само собой, ни светлого лика эльфийского монарха, ни зловещих признаков того самого подвоха.
– И не сомневайся, – доморощенная провидица вещала далее, – вот, вижу золотой венец, а за ним тьма идет, а за тьмой трон… Пятак-то не забудь, девица. А трон этот в претемном царстве. Да, да, пятак клади на блюдо.
Я честно пыталась разглядеть собственную будущность на донышке старой, с отбитой ручкой чашки. Но, похоже, небеса обделили меня даром предвидения. Гадалка хищно подхватила положенную монету, а я, жалко улыбнувшись на прощание, побрела к выходу.
По дороге к двери я умудрилась споткнуться о завернутый край пыльного половика. Чувствуя, что лечу прямехонько в забывшую о побелке стену, я все-таки ухватилась за край стола, смахнула на пол чашку с предсказаниями а заодно и тяжелое блюдо. В итоге нос мой был спасен, слегка пострадало лишь правое колено.
– Ой, прошу прощения!
Я быстро поднялась, сгребла в горку то, что минутой назад было чашкой и блюдом.
– Вот, я все собрала, еще раз прошу прощения.
Гадалка, оказывается, даже не предприняла попытки встать со стула, но отчего-то побелела лицом. Ее губы шевелились, как будто она силилась что-то сказать, но звуки безуспешно застревали в горле.
– Вот вам за убытки, – я быстро положила на стол еще один пятак и устремилась к выходу.
Странные все-таки эти гадалки. И зачем так нервничать по пустякам?
…Позвольте представиться. Я – Агнесса Рой де Лив, старшая дочь маркиза де Лив, чьи владения заключаются в деревне на десяток дворов, покосившейся мельнице и сотне ослов, которых он пытается выращивать и продавать соседу. Ослики то и дело хворают, исход болезни зачастую далеко не самый благополучный – а потому золота в наших родовых сундуках не прибавляется, и старый замок с каждым годом все больше напоминает благоустроенный загон для столь обожаемых маркизом упрямых животных.
Кроме меня, у драгоценных родителей есть еще пять дочек, самой младшей – восемь лет, самой старшей, то есть мне – двадцать. Вы можете сказать, что для меня уже настало время удачно выйти замуж, но мужчин благородного происхождения не так уж и много в округе. Все, как назло, женаты и даже обзавелись многочисленным потомством. Так что приходится коротать вечера за рукоделием, сидя у окна в надежде, что какой-нибудь рыцарь будет проезжать мимо, заглядится на миловидное личико – ну, и увезет куда-нибудь подальше.
– Агнесса! Погоди!
Я остановилась перед хлипким мостком через громадную, как целое море, лужу. Там блаженно хрюкали свинки, подставляя весеннему солнцу то один бок, то другой, и важные гуси шумно хлопали крыльями и ругались меж собой.
– Уфф, за тобой не угонишься …
А теперь позвольте представить моего деревенского поклонника, сына мельника. Он тоже старший, и у него есть пять младших братьев. Учитывая их возраст, все они могли бы стать превосходными мужьями моим сестрам – на тот случай, если все-таки не завернет к замку отряд из шести родовитых рыцарей. Старший, Этьен, хорош собой, высокий, ладный парень. У него добродушное круглое лицо, чуть присыпанное веснушками, рыжие вихры, которые он безуспешно пытается приглаживать и светло-зеленые глаза, точно молодая травка. Нос его похож на молоденькую картошечку – и формой, и оттого, что шелушится, отхватив весеннего солнышка больше, чем надо. Вечно обветренные губы улыбаются, а на щеках играют ямочки, совсем как у девчонки.
Одет Этьен… Ну, не так чтобы плохо. Башмаки у него новенькие, приятно поскрипывают при ходьбе. Штаны чистые, без заплаток, рубаха тоже не старая, поверх – шерстяная куртка приятного цвета лаванды, я бы сама от такой не отказалась. А что еще нужно жителю уютной и далекой от столичных дрязг провинции? Да ничего!
Он напустил на себя серьезный вид.
– Ну, что тебе Алиса рассказала?
– Эмм…
– Ты домой идешь? – быстро перебил он, – позволь, я тебя провожу.
И ловко пнул гуся, изволившего усесться на мостике.
– Пойдем.
Разведя в стороны руки и стараясь не смотреть на копошащихся в луже хрюшек, я осторожно пошла по доске. Достигнув другого берега, обернулась к Этьену и выпалила:
– Алиса увидела в чашке с кофейной гущей, что я выйду замуж за короля эльфов!
Мой кавалер вмиг приуныл и пробубнил что-то вроде – ты из благородных, что в этом странного.
– Брось, Этьен, – я взяла его за руку и потащила вперед, – я совершенно не верю в то, что судьбу человека можно увидеть на дне старой чашки.
Солнышко припекало. Ярко зеленели шелковые травинки, наперебой лезущие из земли. Возились в навозной куче воробьи, и нежно шептались молоденькой листвой яблони.
– Алиса не ошибается, – мрачно заметил Этьен, – если она так сказала, то…
– А еще она несла чепуху про трон в темном царстве. Тоже, скажешь, надо верить?
Он пожал плечами, подкатил глаза.
– Мне бы не хотелось, чтобы ты выходила замуж за эльфа.
Я насторожилась. Не слишком ли хорош этот день для того, чтобы выслушивать признание в любви от сына мельника?
Но, к счастью, краснеть и смущаться не пришлось – ни мне, ни ему. Потому что, в очередной раз пригладив волосы, парень изрек:
– Я слышал много страшных историй про эльфийский двор.
– Да ты что? И каких же? Этьен, они же светлые эльфы! Темных давным-давно извели…Ну, помнишь, нам еще старуха Ньель рассказывала, как темных гнали на край света?
В глазах моего кавалера появилось выражение превосходства, какое может чувствовать взрослый мужчина,
Бесцеремонно схватив меня за локоть, он зашептал:
– Полон дворец нежити! Давеча в деревню заходил бард один, такого рассказал, жуть просто… Вроде как эльфийский правитель уже давно заключил договор с Некролописом…
– Некрополисом, – поправила я, разглядывая запылившиеся носки башмаков. Они отчаянно просили каши, надежды же на новые туфли были весьма призрачными.
– С Некролописом, – повторил, волнуясь, Этьен, – и те… Ну, нежить всякая – теперь отряжают послов к эльфийскому двору.
– Ну и что с того?
Из-за живой изгороди показалась ветхая стена моего родового замка. Кладка потрескалась,
