Картина без Иосифа

словно сам он придумал такой стиль.

— Ник.

— Просто письмо, — ответил он. — Впрочем, это не имеет значения. Забудь.

— Письмо? От кого?

— Не важно.

— Но ведь ты пришел в такую даль… — Тут она вспомнила. — Ник, у тебя новости от Лестера Пигготта? Ты об этом? Он ответил на твое письмо? — В это было трудно поверить. Но Ник всегда отправлял письма жокеям, постоянно расширяя свою коллекцию. Он уже получил ответы от Пэта Эддери, Грэма Старки, Эдди Хайда. Однако Лестер Пигтогт был украшением всего, это точно.

Она подняла раму. Холодный ветер ворвался в комнату.

Из кожаной куртки — якобы подарка его двоюродного деда из Америки, летавшего во Вторую мировую на бомбардировщике — Ник достал конверт.

— Тут немного, — сказал он. — Просто «Рад был услышать о тебе, парень». Но подпись очень четкая. Никто не верил, что он ответит, помнишь, Мэг? Вот мне и захотелось похвастаться тебе.

Ей показалось несправедливым оставить его на холоде, раз он пришел к ней по такому невинному поводу. Даже мама не стала бы возражать. И Мэгги сказала — заходи.

— Не пойду, если у тебя из-за этого будут неприятности с мамой.

— Ладно, все в порядке.

Он втиснул свое долговязое тело в окно и нарочно не стал закрывать раму.

— Я думал, ты уже спишь. Все глядел на окна.

— А я приняла тебя за грабителя.

— Почему сидишь в темноте? Она потупилась.

— Боюсь зажигать свет. Когда одна. — Взяв у него конверт, она с восторгом взглянула на адрес. На нем было написано твердой рукой: «Мистеру Нику Уэру, эск., ферма Скелшоу». — Она повернула лицо к Нику. — Я рада, что он ответил. Просто не верилось.

— Помню. Поэтому мне и захотелось тебе показать. — Он откинул волосы с лица и огляделся по сторонам. Мэгги замерла от ужаса. Сейчас он заметит ее игрушечных зверей и кукол, сидящих в соломенном кресле. Потом подойдет к книжному шкафу и увидит ее любимые детские книжки, с которыми ей не хотелось расставаться. Решит, что она совсем еще маленькая, и перестанет с ней гулять. Может, вообще не захочет ее знать. Как она не подумала об этом, прежде чем его впустить?

— Я никогда еще не был в твоей спальне, — сказал он. — Тут очень симпатично, Мэг.

Ее опасения улетучились. Она улыбнулась:

— Угу.

— Ямочка, — сказал он и дотронулся пальцем до маленькой ямки на ее щеке. — Она очень милая, когда ты улыбаешься. — Он неуверенно взял ее за плечо. Даже сквозь пуловер Мэг почувствовала, какие у него холодные пальцы.

— Ты весь ледяной, — сказала она.

— Холодно ведь.

Она остро сознавала, что оказалась в темноте на запретной территории. Спальня сделалась меньше, теперь, когда стоял он в ней, и она понимала, что должна отвести его вниз и выпустить в дверь. Вот только сейчас, когда он был рядом с ней, ей не хотелось, чтобы он уходил, не дав ей какого-нибудь знака, что он по-прежнему с ней, несмотря на все, что случилось в их жизни с прошлого октября. Ей было мало его слов, что ему нравится ее улыбка, мало того, что он дотронулся до ямочки на ее щеке.

Людям всегда нравятся детские улыбки, так все говорят. А ведь она уже не ребенок.

— Когда вернется твоя мама? — спросил он.

В любую минуту! Ведь был уже десятый час. Но, скажи она правду, он бы моментально ушел. Возможно, ради ее же блага, чтобы оградить ее от неприятностей, но все равно бы ушел. И она ответила:

— Не знаю. Она уехала с мистером Шефердом. Ник знал про маму и мистера Шеферда, так что

понял, что это значит. Теперь дело было за ним.

Она хотела было закрыть окно, но его рука все еще лежала на ее плече, и он мог легко ее остановить. Он не был грубым. Ему это и не требовалось. Он просто поцеловал ее, пошевелив языком возле ее губ, и ей это понравилось.

— Значит, она еще немного задержится. — Его губы прикоснулись к ее шее, отчего у нее побежали мурашки. — Она достаточно регулярно получает свое.

Совесть велела защитить маму от интерпретации Ником деревенских сплетен, но мурашки бежали по ее рукам и ногам всякий раз, когда он целовал ее, и она обо всем забывала. Но она все-таки собралась с духом, чтобы дать твердый ответ, когда его рука оказалась на ее груди и его пальцы принялись играть с ее соском. Он осторожно теребил его, пока она не зашлась от невыносимого наслаждения и нахлынувшего жара. Он подождал немного и начал все сначала. Ей было так хорошо. Ей было невыразимо хорошо.

Она понимала, что следовало бы поговорить о маме, попытаться объяснить. Но она не могла удержать эту мысль дольше мгновения, когда пальцы

Ника отпускали ее. Как только они принимались дразнить ее снова, у нее пропадало желание затевать дискуссии, которые могли все испортить. Ведь у них снова все было хорошо.

— Теперь мы с мамой лучше поймем друг друга, — наконец произнесла она каким-то чужим голосом и ощутила, как он улыбнулся возле ее губ. Он был умным парнем и, возможно, не поверил ей в этот момент.

— Мне так не хватало тебя, — прошептал он и крепко прижал к себе. — Господи, Мэг. Сделай что- нибудь такое.

Она поняла, о чем он просит. И хотела это сделать. Хотела снова почувствовать это сквозь джинсы, какое оно жесткое и большое. Она положила туда ладонь. Ник взял ее пальцы и провел ими вверх, вниз и вокруг.

— Господи, — прошептал он. — Господи, Мэг. Его дыхание сделалось шумным. Он стащил с нее пуловер. Она кожей ощутила дуновение ночного ветра. А потом не чувствовала ничего, лишь его руки на своей груди и губы, когда он ее целовал.

Она растаяла. Она поплыла. Ей уже не принадлежали пальцы, лежащие на джинсах. Это не она расстегнула молнию. Не она раздела его.

— Постой, Мэг, — сказал он. — Вдруг сейчас вернется твоя мать.

Она остановила его поцелуем. Она ласкала его сладкую, налившуюся плоть, а он помогал ее пальцам гладить его упругие сливы. Он стонал, его руки уже залезли ей под юбку и чертили жаркие круги между ее ногами.

Потом они вместе оказались на кровати, тело Ника, словно бледный росток, лежало наверху, на ней, а ее собственное было готово, бедра приподняты, ноги раздвинуты. Она забыла обо всем на свете.

— Скажи, когда надо остановиться, — пробормотал он. — Мэгги, ладно? Сейчас мы ничего не будем делать. Просто скажи, когда остановиться. — Он приложил это к ней. Потерся о нее. Сначала кончиком, потом всей длиной. — Скажи, когда остановиться.

Еще немножко. Еще чуточку. Ведь это не будет таким уж ужасным грехом. Она прижималась к нему все сильней.

— Мэгги. Мэг, тебе не кажется, что пора остановиться?

Она все сильнее и сильнее прижимала к себе это рукой.

— Мэг, правда. Я не могу удержаться. Она прижалась губами к его губам.

— Если твоя мама вернется… Она медленно вращала бедрами.

— Мэгги. Мы не… — Он вошел в нее.

Дрянь, думала она. Дрянь, шлюха, гулящая девка. Она лежала на кровати и смотрела в потолок. Ее глаза были затуманены, слезы текли по вискам, огибали уши.

Я ничтожество, думала она. Я шлюха. Я гулящая. Я готова делать это с любым. Пока что это Ник. Но если какой-то другой парень захочет сделать то же самое, я, пожалуй, позволю. Я шлюха. Шлюха.

Она села и перекинула ноги через край кровати. Оглядела комнату. Слон Бозо смотрел на нее, как